Он не ошибся. — Я знаю, мистер Эмброуз. Я сделаю это, обещаю.
Поездка на лимузине в ближайший частный аэропорт проходит напряженно и спокойно. Отец ведет телефонные переговоры, договаривается с сотрудниками и служащими, мать скорбно смотрит в окно.
Только когда мы уже в самолете и мама отпила глоток белого вина, она наконец взрывается.
— Как ты мог, Сев? — говорит она трагическим тоном. — На последнем курсе? С приближающимися экзаменами? И эта выставка? С какой стати тебе делать что-то подобное?
Мой отец протягивает руку через пространство между ним и мамой и берет ее за руку, переплетая свои пальцы с ее. Его глаза, зеленые, как змеи и перидоты, не отрываются от меня.
— Alors, vas-y, 45— говорит он отрывисто. — Explique.46
Я делаю глубокий вдох и удерживаю его взгляд, когда говорю. — Я хочу разорвать помолвку с Анаис.
Глаза моего отца почти незаметно расширяются, а моя мать вскрикивает, едва не подавившись вином.
— Что? — восклицает она. — Но я думала, что между вами все хорошо!
— В этом-то и проблема, — говорю я. Я стараюсь сохранить легкий тон — не хочу, чтобы родители видели меня эмоциональным, не хочу, чтобы они поняли, насколько это важно для меня, — но это трудно сделать, когда мое горло сжимается при одной только мысли об Анаис. — Все шло хорошо, но эта помолвка? Это все портит.
— Как? — тихо спрашивает отец.
Если честно, я ожидал от него более решительного ответа, мгновенного "нет" или, по крайней мере, строгой взбучки.
— Потому что. — Я жестом показываю. — Это, черт возьми, душит нас. Это как... это как пытаться вырастить цветок, но вместо того, чтобы полить его, вы бросили его в океан. Это слишком.
— Вы, молодые люди, такие мелодраматичные. — Мой отец вздыхает, расслабляясь в своем кресле. — Любовь — это не маленький цветок, утопающий в океане, юный глупец. Любовь — это ад. Она будет гореть везде, где растет.
— Я не люблю ее, — огрызаюсь я.
Не люблю?
Конечно, нет.
Как я могу ее любить? Я как огонь, как дрожащий вулкан, кипящий от эмоций. А она — как лед, как ледник, как звезда, далекая, холодная и неприкосновенная. Как я могу любить ее? Я слишком сильно хочу ее, чтобы любить.
— Если ты ее не любишь, тогда в чем проблема? — спрашивает отец, пожимая плечами.
— Je la veux47, — задыхаюсь я. — Я хочу, чтобы она была моей. Я не хочу, чтобы она была у меня, потому что ты мне ее подарил.
Je veux pas qu'elle soit enchaînée à moi. Je veux l'avoir, de son gré.48
— Я хочу ее. Я хочу ее не потому, что ты мне ее отдал. Я не хочу, чтобы она была прикована ко мне. Я хочу, чтобы она была моей по собственной воле.
Произносить это вслух, на родном языке, перед собственными родителями — странное ощущение.
Словно крылья, которые были связаны и наконец освободились. Это как чистая свобода, сладкая и восхитительная.
На мгновение родители смотрят на меня в полном шоке. Затем отец слегка качает головой. — И какое же отношение это имеет к дракам, порче и антиобщественному поведению?
— Я подрался с парнем, потому что он сказал, что будет т… — Я прерываю себя и бросаю взгляд на маму, которая слушает, приподняв брови. — Он сказал, что займется сексом с Анаис и заставит ее забыть фамилию Монкруа.
— Нет, — шепчет мама, опираясь на ободок своего бокала.
— Si. — Я выпрямляюсь на своем месте. — Я сказал ему, что если он хоть пальцем тронет ее, я убью его собственными руками. И я серьезно.
Мои родители обмениваются взглядом. То, как они смотрят друг на друга, вызывает одновременно тошноту и умиление. У них такая манера смотреть друг на друга, как будто их взгляд проникает глубоко в сердце другого человека.
— А выставка?
Я вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла. Я даже не осознавала, насколько напряжен, когда говорил о Пемброке, пока мои кулаки не разжались.
— Это было... Я был пьян. Я поссорился с Анаис, сильно напился и хотел, чтобы она... хотел отомстить ей или... не знаю, чего я хотел. Честно говоря, я почти не помню ту ночь. Я жалею об этом.
Я смотрю в окно, наблюдая за облаками внизу, далекой землей и небом над головой, которое становится все голубее и голубее, чем дольше я смотрю. Неужели Анаис чувствует себя так все время? Далекой и безопасной? Как я могу чувствовать себя так, когда я жажду жара и ужаса, находясь рядом с ней?
— Tu a l'air complètement perdu, fils, 49— мягко говорит моя мать.