— Идеал? — Я сижу прямо в своей кровати, совершенно обескураженная. — Как это может быть идеальным? Это полная противоположность идеалу!
— Как? — Теперь настала очередь Ноэля выглядеть озадаченным. — В общем, это хорошая новость, если тебе нравится человек, с которым ты помолвлена.
— Но, Ноэль. — Мой голос звучит слабо, даже для моих ушей. — Ты же знаешь, что я скоро перееду в Японию.
— И что?
— Ну и что. Очевидно, что помолвка закончится.
— А разве это обязательно?
Я моргаю. — Да...?
— Послушай. — Ноэль делает глубокий вдох, который звучит почти как вздох. — Ты приезжаешь сюда не для того, чтобы отказаться от того, чего хочешь, а также от того, чего не хочешь. Если ты хочешь уехать от мамы и папы, ты можешь — если ты хочешь поддерживать с ними связь, ты можешь. Если ты хочешь разорвать помолвку, сделай это. Но если ты хочешь остаться с ними, то оставайся с ними. А если тебе нужен Roi Soleil, но ты не хочешь быть с ним помолвленной, так и сделай. Делай то, что хочешь. Разве не в этом смысл свободы? Делать то, что хочешь?
Мое сердце учащенно бьется от его слов. Я задерживаю дыхание и наконец говорю. — А что, если я не знаю, чего хочу?
— Выясни это. — Голос Ноэля тверд. — Ты не ребенок, petite étoile. Ты молодая женщина. Разберись, чего ты хочешь. Затем делай то, что хочешь, и поступай правильно. Это так просто.
Я слабо рассмеялась. — Правда?
— Et ben oui. 53— Ноэль повторяет мой смех, мягкий, успокаивающий звук. — Знаешь, я сегодня выучил одну японскую поговорку.
— Tai mo hitori wa umakarazu. Это значит, что даже морской лещ становится менее вкусным, если есть его в одиночку.
На этот раз я смеюсь вслух, тепло и искренне.
— При чем тут это? Морской лещ? Я даже не помню, когда в последний раз ела морского леща. Здесь, в Спиркресте, не подают японскую еду.
— Знаешь, дело не в морском леще. Дело в том, с кем ты ешь морского леща. Вот и все, что я хочу сказать.
— Я буду есть морского леща с тобой.
— Но, возможно, будет вкуснее, если ты съешь морского леща с Roi Soleil, — говорит Ноэль тоном мудрости и приветливости.
— Не пытайся говорить так, будто ты только что придумал что-то глубокое, — говорю я, качая головой. — Ты еще больше запутал меня, чем когда ты позвонил.
— Врешь, — говорит он. — Я иду спать, petite menteuse. On se parle bientôt?54
— Oui.
— Хорошо, тогда. A très bientôt, mon étoile.55
— Два месяца.
— Два месяца. — В его голосе звучит улыбка. — Два месяца, и кто знает... возможно, мы с тобой будем есть морского леща с Roi Soleil в Японии.
— Ты можешь мечтать.
— Я никогда не перестаю мечтать. И тебе не стоит. Пока-пока, petite étoile. Je t'aime.56
— Moi aussi.57
Мы вешаем трубку, и я бросаю телефон в гнездо из сбившихся в кучу одеял. Я беру с пола свой этюдник, который лежит в куче вместе с коробками с карандашами и спутанными наушниками.
Остаток утра я провожу, рисуя рыбок и мальчиков с коронами в форме солнца.
Глава 37
Наказание
Северен
Первое, что я делаю, вернувшись в Спиркрест, — раздаю письма с извинениями, которые отец заставил меня написать у него на столе.
— Когда ты поступаешь бесчестно, твои поступки позорят не только тебя, — сурово нахмурившись, объяснял он, стоя у окна своего кабинета со сложенными за спиной руками. — Они позорят фамилию Монкруа. Наследие, которое предшествовало вашему существованию на сотни лет, наследие, которое будет продолжаться сотни лет после вашей смерти.
Это было довольно драматично, но если мои родители к чему и проявляли способность, так это к драматизму.
Поэтому я сел за стол отца и писал письмо за письмом, от руки, с черновиками и переделками, пока в них не появилась идеальная смесь достоинства и раскаяния. Наконец я написал их на бумаге с фамильным гербом Монкруа: щит с черным шлемом на поле с белым флер-де-лисом.
Он заставил меня написать одно для мистера Эмброуза, одно для мистера Уэстона, одно для мисс Имез и факультета искусств и одно для Анаис. Я возвращаюсь в Спиркрест со всеми этими письмами в конвертах в сумке. Но письма получают только мистер Эмброуз, мистер Уэстон и мисс Имез.
В последний вечер моего пребывания дома мать и отец позвали меня в маленькую гостиную, где они проводят редкое свободное время.
Мать была в халате из зеленого шелка, а отец — в брюках и белой рубашке, две верхние пуговицы которой были расстегнуты. Сначала я подумал, что мне прочтут последнюю лекцию о моем поведении и о том, как важно придерживаться самых высоких стандартов. Но это было не так.