Служба продолжалась. Не будет никакого исповедания. Мари-Лауру только прошлым вечером крестили. Для Сорена она была новообращенной и стала католичкой, чтобы их союз был благословлен Церковью. Что бы сказал отец Кингсли если бы был жив, увидев это? Мсье Огюст Буасоньё, гордый потомок гугенотов, он бы скончался в часовне от одного вида, как его дочь становится католичкой и выходит за католика. Теперь Кингсли посчитал смерть отца благословением. Лучше быть мертвым, чем переживать это. Он тоже желал о смерти. Если бы только у него с Сореном была последняя ночь вместе… Кингсли умолял бы Сорена убить его. И он знал, что в его любви и власть и милосердие, Сорен бы удовлетворил эту просьбу.
Кингсли вернулся в тот момент, когда отец Генри с улыбкой обратился к Сорену и Мари-Лауре.
- Пусть Господь Всемогущий, с этими словами благословения, объединит ваши сердца в нескончаемую связь чистой любви.
Собравшиеся студенты и священники, единственные гости пропели в унисон торжественное, - Аминь.
Аминь... да будет так.
Только Кингсли и Сорен не произнесли аминь.
Отец Генри кивнул Сорену, который взял Мари-Лауру под руку. И вместе они покинули часовню. Впервые за этот адский день, Кингсли ощутил милосердное прикосновение Бога. По какой-то причине - уместной или по требованию жениха – между новобрачными не было никакого поцелуя.
Кингсли шел свинцовой поступью позади отца Генри к притвору. Сорен и Мари-Лаура ждали в тени у двери. Сорен снял пиджак и отдал его Мари-Лауре. Будто он отдал ключи от своего королевства, она не могла перестать улыбаться от еще большей любви и благодарности. Кингсли тошнило от одного её вида.
- Отец Генри, не отведете ли вы ее в нашу комнату? - спросил Сорен, Кингсли ждал у гробницы Девы Марии.
Шок промелькнул в широко распахнутых янтарных глазах Мари-Лауры. Сорен успокоил ее страхи улыбкой.
- Я скоро приду, - пообещал он. Ее улыбка вернулась, отец Генри накинул на нее еще одну накидку и вывел девушку на холод.
Почти минуту Сорен и Кингсли стояли, не говоря ни слова, пока студенты и остальные священники выходили из часовни на улицу. Ни один из них не высказал поздравлений Сорену. Ни один даже не взглянул в их сторону. Зависть... всеми ими руководила зависть. Одна идеальная девушка появилась среди них и все ее обожали. Но все же она выбрала того, кого все они боялись. Последним вышел Кристиан, друг Кингсли, он повернулся и посмотрел на него.
- С тобой все в порядке? - губами произнес Кристиан, не удостоив Сорена взглядом.
Кингсли кивнул. Кивок был ложью.
- Нет. - Наконец заговорил Сорен, как только они остались наедине в часовне. –Нет. Не в порядке.
- Я сделал это для нас Кингсли, - сказал Сорен.
- Хотел бы, чтобы ты не делал этого.
- Это поможет нам.
Кингсли выдохнул, и вышедший воздух стал плотным на холоде. Он выглядел так, будто дышал огнем.
- Она не наша. Помнишь нашу мечту? Девушка безумнее, чем мы оба взятые. Зеленые волосы и черные глаза.
- Черные волосы и зеленые глаза, - исправил Сорен. - Неукротимая.
- Но не приручаемая. - Кингсли вспомнил каждое слово из их мечты. - Мы собирались разделить ее.
- Потому что одного мужчины ей никогда не будет достаточно.
- Несвятая Троица.
Как только последний студент покинул часовню, Кингсли взял Сорена за руку.
- Ты знаешь, что я из богатой семьи. И как ни старался, мой отец не смог зачать еще одного сына. В возрасте двадцати одного года я получу доступ к своему трастовому фонду. Но если я женюсь, я унаследую его немедля.
- Ты женился на моей сестре, чтобы получить свои деньги?
- Нет. - Сорен повернулся и посмотрел Кингсли в глаза. - Я женился на ней, чтобы они были у нас. У меня и у тебя. И у нее, конечно же. Я знаю, как сильно ты ее любишь, как сильно ты скучал по ней. Теперь мы все можем быть вместе.
- Она думает, что ты любишь ее.
- Она поймет. Если она наполовину умная и понимающая как ты, она увидит разумность в этом соглашении.
Глаза Кинглси округлились. Понимающая и умная? Эти слова произнес Сорен? Сколько раз Сорен удерживал его и с презрением шептал, каким никчемным был Кингсли, каким бесполезным? Сорен по-настоящему в это верил?
- Она моя сестра.
- Знаю. И я знаю, как ты заботишься о ней. У меня нет намерений... - Сорен замолчал, и слова, которые он не произнес, сказали все, что нужно было услышать Кингсли.