- Сожалею. Мы все американцы, - подтрунивал Кристиан. - Мы играем в настоящий футбол.
Кингсли рассмеялся.
Левая лодыжка. Правая лодыжка.
- А вам и нужно сожалеть. Однажды против меня выступила вся команда, пытаясь помешать мне забить гол. Тем не менее, я сделал это.
- В самом деле? - вопрошал Дерек. - Целая команда?
- Было такое ощущение, что так, - сказал Кингсли, усмехаясь. - Но какое это имеет значение? Никто из вас не знает, как играть. Так что я просто буду играть с самим собой.
Он подмигнул Кристиану и в течение нескольких минут разговор велся только вокруг шуток о мастурбации.
Правое колено. Правое колено. Правое колено. Левое. Охи. Ахи. Подколки. Смех.
- Я знаю, как играть.
В шоке от наступившей тишины, Кингсли упустил мяч. В одночасье все двадцать учеников повернули головы в сторону Стернса.
- Ты умеешь играть в футбол?
Кингсли поднял футбольный мяч с земли. Слова Стернса ошеломили всех настолько, что ни один человек не подтрунивал над Кингсли за то, что тот уронил мяч после почти десяти минут набивания.
- Я ходил в школу в Англии.
Стернс сбросил пиджак и начал засучивать рукава. Кингсли мог только таращиться на него, на его запястья, которые он медленно открывал с каждым отворотом манжеты.
- Но… ты играешь на фортепиано.
Кингсли понятия не имел, что хотел этим сказать, но, по его мнению, музыкант не может быть спортсменом. Стернс не ответил. Он скрестил руки на груди и ждал. Все сохраняли молчание. Кингсли физически ощущал в воздухе атмосферу напряженного ожидания. Он не знал, что сказать, что сделать. Стернс поднял бровь, а в его серо-стальных глазах Кинг заметил то, чего раньше не видел - веселье.
Мало того, что Стернс ясно осознавал, какое неудобство причинял Кингсли, он также и наслаждался этим. Это веселье раздражало Кинга. Хуже, чем раздражало, оно его просто бесило. Кем был этот парень, который получал удовольствие, заставляя людей чувствовать себя неудобно? Что же он за садист такой? Стернс поднял светлую бровь на миллиметр выше. В уголках его идеальных губ притаилась улыбка.
- Школу в Англии, oui? - спросил Кингсли.
- Oui, - отозвался Стернс.
Бровь медленно двинулась еще выше. Весь его рот растянулся в улыбке.
- Это объясняет твой пафосный акцент.
По толпе пронесся всеобщий вздох. Кингсли понял, что он, наверняка, самый первый ученик, который когда-либо возразил Стернсу. Хотя бы только потому, что, скорее всего, Стернс никогда ни с кем не разговаривал.
- И кто мы такие, чтобы говорить с пафосными акцентами? - спросил Стернс, используя преувеличенно псевдо-французский акцент. Акцент прозвучал как естественная манера речи Кингсли. Он мог говорить по-английски без своего французского произношения, но это так изматывало его, что он редко заморачивался. Тем более, девушки млели от его французского говора. Жаль, Стернс казался невосприимчивым к его чарам.
- Très Bien, - сказал Кингсли. – Так ли ты хорошо играешь, как говоришь?
- Мы можем это выяснить. Бросай мяч. - Стернс сделал шаг вперед.
- У нас нет поля.
- Придумай что-нибудь.
Кингсли огляделся по сторонам. Им действительно не нужно поле, так как у них не было даже команд. Все, что действительно было нужно двум игрокам, это забить гол в ворота.
- Деревья… - Кингсли кивнул в сторону деревьев в конце поля. – Это наши ворота. Я постараюсь забить. Ты попытаешься меня остановить.
- Ты сказал, что против тебя выступала целая команда и ты все равно забил. Конечно, ты можешь выстоять против меня одного.
- Bien sûr.
Само собой, он мог. Нападение было его сильной стороной.
- Тогда бросай мяч.
Стернс сделал еще шаг вперед. Собравшиеся ученики сделали шаг назад. Кингсли не мог поверить, полностью поверить, что это происходит на самом деле. Вся школа наблюдала в благоговейной тишине.
Он опустил мяч на землю.
Сначала Кингсли боялся, что соперник его обманет. Стернс и бровью не повел, лишь пристально смотрел на него. Кингсли поднял левую ногу в готовности ударить по мячу.
Стернс опередил его. Мяч покатился по полю, и благодаря отточенным рефлексам и тренировкам, Кингсли последовал за ним. Стернс не отставал от него, не пускал к мячу. Кингсли считал, что эта игра будет простой. Ни один пианист, невзирая на то, насколько он высокий или устрашающий, не в состоянии составить ему хоть сколько-нибудь серьезную конкуренцию. Но у Стернса длиннее ноги, острее внимательность и какие-то невероятные спортивные способности. Они бежали по полю плечом к плечу.