Он благородно послушался, хотя хрипел, пока я одевалась.
— Он проглотил моего двойника, ставшего льдом, — объяснила я, опустившись рядом с Флорианом с сумкой целителя. Когти дракона оставили раны, порез был над ухом, может, была сломана кость. — Тебе нужно помочь.
— Отец… он… — кровь текла с его головы. Я оторвала полоску от платья и прижала к его голове. Эта рана не могла ждать.
— Мне нужно тебя подлатать, — сказала я, пытаясь прогонять дрожь из рук, пока я доставала нить и иглу.
— Ты знаешь, как?
— Нет, шью я ужасно, — это был не лучший ответ.
— Чудесно, — прошептал он. — Я не собираюсь умереть, да?
— Конечно, — я вдруг заметила дыру в одежде.
— Что такое? — спросил он.
— Ничего, — я выдавила улыбку. — Ничего.
Но капли яда дракона бурлили на ткани, смешивались с кровью Флориана. Если яд попал в его тело, это плохо.
— Я начну шить. Я постараюсь не ранить тебя.
— Ты не сможешь мне навредить, — он слабо улыбнулся. Яд попал в него. Его лицо позеленело, глаза закатились. — Мы поженимся.
Я застыла, вдевая нить в иглу.
— Что?
— Мы поженимся.
— Из-за пророчества? — спросила я. — Ты не…
Флориан нашел мою руку и сжал из последних сил.
— Не из-за пророчества. Мы поженимся, потому что я люблю тебя.
Я уставилась на него, он улыбнулся из-за моего потрясения. Держа мою руку, с его головой на моих коленях, он закрыл глаза и ушел в другой мир.
ДВАДЦАТЬ
Я зашивала его раны старательнее, чем любой платок, я промывала их, призывая в руки воду. Но я делала это автоматически, находясь в глубоком потрясении. Вскоре принц уже выглядел так, словно просто спал, если бы не зеленоватый оттенок щек.
Я держалась, пока мужчины с королем Ренальдо не ворвались на поляну. А потом я разрыдалась, когда король, всхлипывая, уткнулся лицом в грудь Флориана. Солдаты отвернулись, предоставив ему уединение, слезы лились по их щекам.
— Он умер, спасая меня, — прошептала я. Дракон, лежащий перед нами, все объяснял.
— Лучше бы он не умирал, — рыдал король. — Но он умер благородно.
Солдаты Дракенсбетта не возвращались в замок до сумерек, их было слышно по плачу, они принесли принца на сосновых носилках. Король шел рядом с ними, он выглядел скорее мертвым, чем живым.
София стояла у ворот и смотрела на них, я с потрясением увидела слезу на ее бесстрастном лице.
— Мы сопроводим вас завтра домой, — она не смогла больше ничего сказать и поклонилась королю.
Принц лежал в главном зале. Его солдаты охраняли его, пока его не понесут домой. Я не могла смотреть, не могла помочь. Я сбежала. Я заперлась в комнате, подперла дверь стулом и с яростью бросилась в стену.
* * *
Комната мага была такой, как я ее оставила. Пыль собралась на полу, мыши оставили там следы. Книга была плотно закрыта.
Я била ее в ярости без результата.
— Как мне спасти его? — ревела я. — Как мне спасти его, если ты не даешь мне ответ? Он был отравлен, я еще могу спасти его! Помоги!
Мои крики затихли. Я тяжело дышала, смотрела на замки в форме черепов. Зеркало привлекло мое внимание, я быстро протерла его.
— Принц был отравлен, — прошипела я своему отражению.
— Ты уже это знаешь, — ответило отражение.
Ее безразличие удивляло меня. Но я не хотела упускать ее внимание. Мои мысли кружились и сталкивались, как сотни дроздов. На миг я оставила попытки с Флорианом и повернулась к отражению, сказав другие слова:
— Мой отец мертв.
Мое отражение кивнуло.
Отец лежал у вершины Аншиенны. Дракон, о котором не знали поколениями, был на вершине горы…
Я подбежала к зеркалу, поняв:
— Дракон убил моего отца.
Реакции не было. Я ударила кулаком по стене. Почему оно не соглашалось?
Я поняла, что, если бы дракон убил моего отца, как бы он оказался в пещере? Я попыталась еще раз.
— Дракон серьезно ранил моего отца.
— Конечно, — ответило отражение к его раздражающей манере.
Я поняла и другое.
— И этот дракон убил маму и дядю.
— Да, — сказало отражение, разглядывая свои ногти.
— То есть, — теперь я говорила с собой, а не с зеркалом, — Дракенсбетт не виноват. Тогда не виноват и король, как и Флориан… — о, мои чувства спутались! — Я должна спасти принца! — закричала я.
— Зачем? — холодно спросило мое отражение.
Я моргнула. Этот вопрос не всплывал в моей голове.
— Потому что он спас меня.
— Ты сама себя спасла, — сказало все еще холодно мое отражение.