Через две недели вернулся отряд с горы. Стражи поприветствовали уставший отряд, пока лейтенант не закричал с мостика, требуя срочной аудиенции с королевой. Его крик послал всем страх, и рожки, возвещающие о возвращении солдат, зазвучали тревожно.
Пока лейтенант, не переодеваясь, расхаживал по тронному залу, спешно созвали совет. Экспедицию предложила я, и София позвала и меня, а мужчину не нужно было уговаривать поведать историю.
Его лицо было красным от холода, солдат описывал дни подъема среди булыжников и снега, они считали, что все это глупости, пока не заметили след на стволе дерева, свежий. Они заметили вторую зарубку на дереве выше на склоне, потом еще. Следуя за этими отметками, они забрели в глубины Аншиенны. Чем дальше они поднимались, тем, что странно, было легче, ведь путь пролегал удобно. Они пересекли вершину в сумерках и заметили следы ног на выпавшем снеге. Это вдохновило их, они прошли дальше, устроили скрытый лагерь и остались ночью в дозоре.
Следующим утром наши солдаты следовали по дороге, где по ширине могли поместиться четверо. Через день пути они обнаружили военный лагерь, недавно брошенный, там можно было уместить четыреста солдат. Дорога из лагеря, отмеченная свежими следами копыт и саней, вела с горы в Дракенсбетт.
— Мы отправились в Монтань, останавливаясь только на сон и для скрытия следов. След, Ваше высочество, привел нас к основанию замка Монтань, — на этом лейтенант закончил рассказ.
Шепот ужаса поднялся, слушатели поняли, как близко подступала погибель. Паника прокатилась среди опытных и смелых людей, пожилая графиня упала в обморок.
София подняла руку, шум утих.
— Мы недооценили нашу Беневоленс.
— Ничего страшного, Ваше величество, — выпалила я, краснея, ведь я поддерживала идею похода в горы из-за жестокого опыта, а не прозорливости.
— Нам нужно обдумать ситуацию. Хотя Ренальдо теперь пытается действовать иначе… — она не стала упоминать передачу трона, я не должна была знать об этом, — он точно вернется к этой тактике, если предыдущая провалится. Нам нужны карты и инженеры. Нас ясно слышно?
Слуги побежали по замку. София сидела, как статуя, все смотрели на нее. Ее глаза вспыхивали, она размышляла, и паника, казалось, прогонит из комнаты весь воздух.
Наконец, инженеры прибыли, а с ними и запыхавшийся географ с десятком карт, он расстелил их, извиняясь, и попросил гирьки.
Королева вытащила пенсне и разглядывала документы, приказав лейтенанту отмечать открытия на карте, та территория была названа нехоженой. Когда она заговорила, я вздрогнула, ведь была очарована видом королевы в очках.
— Подойдите, — приказала она географу. — Мы правильно понимаем, что добраться до замка они смогут через этот узкий каньон? Отвечайте честно.
Мужчина жался и потел, но согласился, что королева права.
— Тогда нам нужно построить баррикаду, — заявила София, ее ноготь стукнул по бумаге, — вот здесь. Китайские императоры так защищались от монгольских орд, так защитит стена и нас. Эта конструкция будет гордостью нашего народа.
София с энтузиазмом принялась продумывать стену Фердинанда, как она окрестил ее. Она хотела, чтобы гробницу ее мужа закончили к осеннему празднику. Она отправила в горы шахтеров, укладчиков кирпичей, строителей, кузнецов и прочих рабочих высоко в гору, приказав, чтобы все их семьи приложили усилия для задания. Так не было свободных губ и шпионов. Жалуясь на головную боль, она требовала одиночества и неделями была в своих комнатах, хотя на деле она была на месте стройки и спала в небольшой палатке.
Я надеялась на стену по другой причине. Я хотела показать стране тело отца и последние слова, в которых он обвинял Дракенсбетт, и чтобы его перенесли к маме. Я не могла объяснить им, откуда я знала, что принц Уолтер — король — погиб на вершине Аншиенны. Я молилась, что строители как-то обнаружат его, ведь его пещера в половине дня пути от следа Дракенсбетта. Но они не лезли так высоко, опасаясь, что их заметят люди Дракенсбетта. Отец оставался в вечном сне в той пещере, один. Я была разочарована, держала это в себе, но сам процесс укрепления защиты меня радовал.
Стройка оказала на меня больший эффект, чем это, ведь София была занята защитой Монтани, так что забросила дела в замке. Решения в замке — меню, цикл уборки, хранение еды на зиму, дисциплина слуг — теперь зависели больше от меня, все чаще ко мне обращались за вердиктом, ведь больше им было не к кому обратиться.
У меня было много ошибок, и перечислять их было долго, зато я посоветовала не подавать мятный соус с говядиной. Но я была рабом у армии Дракенсбетта, так что я напоминала себе, что меня ждет, если я не справлюсь как принцесса, и я сжимала зубы и приступала к заданию.
Я быстро превратилась из гадкой куколки в бабочку, и во дворе шептались, что я зачарована. В ответ королева в один из кратких визитов сообщила, что, если это магия, то она пошла на пользу, и это нарушать нельзя. Это повлияло на мои отношения со слугами. Я не знала, с чего они все это придумали. Я нечаянно узнала, что мое изменение потрясло не только обитателей замка, но и всю страну.
Это началось однажды утром, когда Гильдеберта вошла в мою комнату и чихнула так громко, что я боялась, что ее голова оторвется.
— Бростите, Ваше высочество, это дичего, — она шмыгнула.
Я не согласилась и в платье повела ее на кухню (это точно не пропустили сплетницы) и устроила в комнате слуг. Я сделала ей чай с чесноком, перцем и корнем имбиря, такую смесь мне часто делала мама, я принесла ей чай и сказала не вставать с дивана остаток дня.
Странно, но чай вызывал сильные и теплые воспоминания о маме, может, дело было в запахе, ведь запахи часто пробуждают воспоминания. Я снова и снова варила это для моей служанки. Отдых помогал, и женщина быстро выздоравливала, сказалась и моя забота, и вскоре другие слуги начали искать у меня совета насчет мелких проблем со здоровьем — боли в горле, спине, ожоги. Пекарь с опаской спросил, могу ли я помочь его ребенку с болью в животе. Я почесала голову и предложила мятный чай и яблочное варенье (тоже советы мамы), и пекарь через неделю сообщил, что сработало идеально.
Я вскоре начала выезжать в долину, ведь настояла, чтобы уроки проходили и вне стен замка, мне махали жены фермеров, иногда меня звали дети, если взрослые стеснялись. К седлу моего пони была пристегнута сумка для таких случаев, часть я положила по воспоминаниями, но не знала, как использовать. Но мои скромные усилия приводили к хорошим результатам, и меня стали знать и уважать люди Монтани. Впрочем, утверждать об уважении я не могла, но они не выглядели плохо в моем присутствии и ценили мою помощь. Я подарила котенка страдающей старушке, я подозревала, что причиной ее страданий было одиночество. Она обняла меня костлявыми руками и со слезами на глазах сообщила, что не зря мое имя означало милосердие. Помогая жителям Монтани я стала известна, как моя мама.
В те летние месяцы я помирилась с двумя людьми. С первым человеком мне, как ни странно, помогла наладить отношения Гильдеберта. Мы шли с ней по рынку утром, и я услышала, как ссорятся мужчина и женщина.