Кюрасао напрягся, а Роксана на секунду помрачнела и покосилась на генерала. Все прекрасно понимали, о ком говорил господин Лолюв.
Пока генерал и Роксана предавались своим чувствам и пропадали то на охоте, то на светском рауте, то в охотничьем особняке Вильгельма, маркиз Бейхорд тщательнейшим образом стал обхаживать жену генерала — принцессу Рауму. И все верили, что когда-нибудь Лолюву удастся соблазнить неприступную красавицу. Однако, судя по его словам, оборона еще не сломлена, и так просто сдаваться эта крепость не собирается.
А Кюрасао кипел от гнева и злобы: на Рауму покушается какой-то молокосос! Лолюв обхаживает его жену, а он узнает об этом самым последним. И Роксана все знала и молчала! Ну конечно, завладев его сердцем и вниманием, она уже не хотела делиться с кем бы то ни было, а особенно с принцессой. И генерал вдруг осознал, что Раума может и влюбиться в молодого маркиза, увлечься им и возненавидеть его, своего мужа.
Остаток вечера Кюрасао сидел мрачнее тучи, и даже Роксана не могла развеселить его, как бы ни старалась.
Глава 11
Раума всячески избегала своего мужа, заняв глухую оборону. Она не разговаривала с ним, не пускала в спальню и была рада, когда генерал подолгу отлучался из Белых Дубов. Но больше всего принцессу мучил тот факт, что Кюрасао даже не пытался оправдаться или хотя бы принести свои извинения, будто ему было все равно, что она думает и чувствует!
Единственным утешением для Раумы в эти тяжелые дни были теплые, проникновенные письма Жака Лолюва. Их переписке никто не мешал, она почти была тайной, и принцесса тщательно прятала эти письма.
Однажды их переписка приобрела некоторый оттенок интимности и сокровенных желаний. Принцесса писала: «Дорогой Жак. Мне право неловко писать об этом, но ваши письма, словно бальзам на израненное сердце. Они посланы богом мне в утешение, как и вы. Прошу прощения за откровенность, но это правда. Если бы не вы, я не знаю, чтобы делала. Стены особняка давят на меня, словно прессом, все мне в этом доме ненавистно и я ухожу в сад. Я не знаю, что происходит у меня внутри, но ноги сами несут меня к озеру с зеркальными карпами, туда, где вы признались мне. Но я слишком откровенна, извините меня, маркиз».
Лолюв отвечал: «Моя милая и прекрасная принцесса. Я умоляю вас быть со мной откровенной. Мне нравится это в вас. Мои чувства пылают к вам с небывалой силой, когда я читаю ваши письма. Они словно дают мне крылья и возносят к небесам. Я готов вновь поклясться вам в своей любви! Я люблю вас! Может быть, вы не поверите мне, но в моей спальне каждый день стоят свежие розы, как напоминание о вас. Вы нежный цветок, который просто замерзает в объятиях ледяного человека, равнодушного и слепого. А мне так хочется согреть вас своим дыханием, горячими поцелуями и крепкими объятиями, обласкать вас, шептать нежные слова и любить вас бесконечно...»
Раума отвечала: « Дорогой Жак! Ваши письма поражают меня своей откровенностью, и они заставляют меня краснеть. Но мне нравятся ваши слова, и мне бы хотелось, чтобы вы писали их мне и дальше...»
Их переписка длилась довольно долгое время. У Раумы скопилось много посланий, в которых господин Лолюв признается ей в любви, пишет в ее честь стихи и рисует милые картинки в виде крылатых амурчиков, цветов и ее образа. Эти письма особенно были любимы принцессой. Она даже перевязала их алой лентой и много раз потом перечитывала вечерами в своей спальне.
Но однажды случилось непредвиденное. После вечерней прогулки, Раума вернулась сразу в свою комнату и была поражена, увидев там генерала. Но испугалась еще больше, когда заметила в его руках письма Жака Лолюва.
Кюрасао очень внимательно перечитывал страницы, испещренные красивым каллиграфическим подчерком, и его лицо было мрачнее тучи. Раума застыла в дверях своей спальни, уставившись на сломанный секретер, в котором она прятала письма маркиза.
Генерал посмотрел на жену с такой злобой, что у принцессы все внутри перевернулось. Однако он не стал кричать или сыпать оскорблениями, он лишь тихо произнес:
- Я знал, что все это так и закончится. Ты влюбилась в этого молодого маркиза. Где-то я и сам виноват в этом, дав вам некоторую свободу. Но простить вас, моя жена, я не смогу.
Слова генерала внезапно разозлили Рауму и она взволнованно и гневно выпалила:
- А как насчет моих чувств? Разве я могу простить вам ваши измены? Весь свет смеется надо мной. Это высшее оскорбление с вашей стороны и этого я вам никогда не прощу!
Кюрасао стиснул зубы и непроизвольно смял письма маркиза, отчего сердце бедной принцессы екнуло в груди.