Время остановилось. Для меня существовали только губы Яна. Ни мыслей, ни чувств, только тепло идущее от него ко мне. Моя сила помимо воли тянет эмоции Яна. Я вижу ярко и отчетливо. Все-все… вот он совсем маленький, уже взрослее подросток, мгновение — и юноша. Его душа окружена теплотой. Тьма дворца не смогла поглотить ее, она свободна и жива, несмотря на все. Любовь. Мать любила его сильно, как и отец, который отдал всего себя женщине, что смогла задеть его душу. Элиза, она подарила ему столь драгоценный дар.
Картинки вихрем кружились перед глазами и когда остановились, я ощутила разочарование, изумленно глядя в эти большие зеленые глаза.
— Ян…
— Простите! — ошеломленно прошептал он, словно сам себе удивляясь. Резко встал и отошел назад, придерживаясь за столик. — Я не должен был, я…
Кажется, он не находил слов, вот только я совсем не жалела об этом мгновении. Ведь благодаря ему мне стало легче. Эмоции не душили меня больше, боль исчезла, а я отчетливо понимала, что ребенок только тянул меня назад, заставлял пытаться помочь Дамиану, но сейчас я не хотела этого. Я свободна. И я уеду!
— Не извиняйтесь Ян, ведь я сама не оттолкнула вас, сама позволила…
— Тшш! — неожиданно насторожено проговорил он, приложив палец к губам. К чему-то прислушался, напрягся. Его лицо резко изменилось. Кажется, еще сильнее побледнело. Тихо прошептав «о, нет!», он устало облокотился на столик.
— Что случилось, Ян?
Обернулся. Что-то прошептал. Я не разобрала. Только заметила легкую пыльцу, слетевшую с его ладоней и коснувшуюся моих губ.
— Сюда идет Дамиан, — быстро пояснил, а я вдруг поняла, что это сейчас было. Что за пыльца… ведь если муж поймет, узнает, что меня целовал его брат.
— Он не должен нас видеть вместе! — отчаянно произнес Ян, поджимая губы и с трудом отпуская столик. — Это только сильнее разозлит его.
Стараясь не показывать свое истинное состояние, он медленно, но решительно направился к тайному проходу, когда я вдруг замерла, с ужасом вспоминая слова мужа…
— Постойте, Дамиан ведь знает о них! Он поймет.
Изумленно замер. Я ощутила его растерянность и искренее удивление. Его душа испуганно вздрогнула, замерла, как и он сам.
— Не понимаю… — отчаянное, а за дверью послышались приближающиеся шаги.
— Идите! — испуганно приказала, непроизвольно сжимая простыни. — Прошу. Он не сможет пойти за вами. Ваша защита все еще цела и…
— Принцесса, теперь я уже точно не уйду! — спокойно перебил юноша. — Если он и так знает о моем присутствии, то покинуть вас просто не имею права. Не сейчас…
— Что же вы делаете? Ведь этим только больше его разозлите!
— Как вы сами сказали, он и так знает, а значит нет смысла его обманывать. Ведь тогда Дамиан сорвется на вас!
— Но ведь вы еще слабы… — мои слова потонули в скрипе открывшейся двери.
Дамиан!
— Ян? — принц одарил брата презрительным взглядом, а после перевел все свое внимание на меня. — И ведь я наивно полагал, что моя жена страдает.
— Дамиан, хоть сейчас, оставь принцессу Милену в покое. Если у тебя есть хоть капля совести, прошу дай…
— И это говорит мне тот, кто имел наглость явиться в покои к замужней даме? — холодно перебил муж, входя в мои покои. — Не просто «какой-то» даме, а жене своего старшего брата? Ян, не глупи, ты сейчас не в том состоянии. Лучше уйди, по-хорошему, если вновь не хочешь оказаться прикованным к постели.
Однако Ян упрямо остался стоять на месте, но я прекрасно видела, как ему нехорошо. Вот зачем? Почему не ушел? Ведь если принцу что-то взбредет в голову, его брат не сможет даже отбиться. Он еще слишком слаб. Что же делать?!
— Ян… — угрожающе протянул Дамиан. — Я намерен поговорить со своей женой. Ты здесь лишний.
— О да, я часто это от тебя слышал.
С удивлением посмотрела на Яна, чувствуя его внутреннюю боль, но он не заметил моего взгляда, акцентировав все свое внимание на брате.
— Как всегда, легче ведь прогнать меня, верно, Дамиан? Но я больше не тот маленький мальчик и никуда не уйду. Если ты думаешь, что я оставлю тебя наедине с принцессой, то глубоко ошибаешься. Пока я здесь, ты не посмеешь ничего ей сделать.
— Верно, — не стал спорить принц, неожиданно приблизившись к Яну. — И я больше не столь терпеливый.