Неприхотливым животинкам никто не объяснил, что украшать мозаичные мостовые вонючими лепешками не принято.
"Немытое войско" прошествовало на площадь и остановилось перед террасой дворца, где уже стоял последний из Шарияров — признанный царь Дамир. Пока не коронованный. Отчего-то Ястреб с этим не торопился.
За ним, полукругом, расположились жрецы, раэды, евнухи и "лучшие люди". Эти выглядели не в пример лучше полудикой орды, да и пахли приятнее.
Но ветер дул в сторону от царя и тот не морщился. А, может, просто привык.
— Народ кесарии, — площадь загомонила, но тут же смолкла, повинуясь движению руки Шарияра. — Кто из вас еще помнит историю своего города? Кто умеет читать древние свитки? Столетия назад мой предок, Шарияр Амирей, погиб, защищая не свой народ от захватчиков. А свою супругу и новорожденного сына от вероломных подданных, решивших сменить династию…
Если царь Дамир хотел привлечь внимание и запомниться своему народу, то ему это удалось. На площадь упала тишина, которую нарушали только кони, переступая с ноги на ногу.
— Мой предок погиб не на стене города, сраженный стрелой в грудь, — Дамир обвел толпу серо-желтыми глазами, — Он погиб, загораживая тайных ход, где скрылась женщина с ребенком. Он был не в кольчуге, а в домашнем хафане. Его убили пятеро предателей.
— Царственный, — попробовал встрять один из "лучших", — что толку теперь, в этот великий день, вспоминать прошлое.
— Что толку? — Дамир, как тот самый ястреб-клинохвост, хищно развернулся к говорившему. — Кровь Амирея на этих камнях. А кровь тех, кто его убил — все еще течет в жилах тех, кто сегодня собрался здесь, чтобы венчать меня на царство. Сколько вы даете мне времени на этом троне? Смогу ли я привести в свой дом жену и взять на руки своего сына? Как скоро моя кровь прольется в одном из потайных ходов дворца.
Горожане молчали. Молчали и "лучшие люди" — но те не потому, что растерялись или, внезапно, вдруг обрели совесть.
Просто первый ряд "немытого войска", повинуясь сигналу Дамира, натянул луки.
— Стоит ли мне принимать у вас присягу? Или сделать умнее… Здесь те, в чьей верности у меня сомнений нет. Они привели меня к Золотому Трону, они встали за моей спиной. Они не ударят в нее ночью, исподтишка. И они готовы по одному моему знаку уничтожить тех, в ком течет кровь предателей.
Хичины одобрительно зашумели.
— Так как? — вкрадчиво спросил Дамир, — подать знак? Или найдется тот, кто душой и жизнью поручится за вашу верность?
В рядах "лучших людей" начались шевеления. Похоже, желающих стать поручителями в таком щекотливом деле, как дележка власти, было немного — но они нашлись.
— Что, и на Золотой Мост пойдете? — прищурился царь-ястреб.
"Поручители" мгновенно сдали назад, поспешив смешаться с толпой. Евнухи побледнели, а кто и нехорошо позеленел.
— Я пойду, — невысокий молодой воин показался почему-то из рядов "немытого войска". — Я готов поручиться за город Шариер и за все побережье перед тобой, царь Хаммгана. Но если я это сделаю, то землю, за которую я поручился, ты оставишь мне.
Юноша сдернул шамайту и обвел площадь темно-серыми, почти черными глазами. Евнухи и раэды повалились на колени со славами: "Священный! Священный вернулся!.."
Янг подошел к Дамиру. Тот смотрел на него с доброжелательным любопытством. И вдруг, на глазах у всей толпы поклонился в пояс:
— Благословения Ткачихи Гобелена, ассасин.
— Благословения Ткачихи, рыцарь, — поклон Янга был всего лишь уважительным кивком.
Глава 63. Никогда не играй с богами
— Принц Рами, вас желает видеть повелитель…
Секретари императора, все, вплоть до самого последнего мальчишки на побегушках, имели привилегию именовать все дворянство по упрощенной форме. Так повелось еще с Рамера Третьего, который не воевал, только когда еще сидел в классной комнате… и когда уже упокоился в семейном склепе.
Он же издал эдикт, по которому за потерю донесения, или его задержку в военное время, виновного вешали в тот же день, не взирая на чины, звания и заслуги, личные и рода.
Этот император хорошо понимал, как драгоценно время.
Рами кивнул, что услышал и непременно исполнит и перевел взгляд на хрустальный саркофаг. Слишком большой для своего обитателя.
Полный мужчина, с большими залысинами и крупными, "беспородными" чертами лица, в светлом камзоле, с эмблемой цеха Целителей на рукаве, мотнул головой в сторону закрывшихся дверей:
— Он не ушел. Ждет. Похоже, взял тебя Змей в оборот.
— Да это понятно было сразу, — Рами неловко пожал плечами и покосился на свою левую руку. За три недели он так и не привык ни к тяжести антимагического браслета, ни к тому, что стал обычным человеком. Даже меньше, чем просто человеком — треть империи маги, хотя бы латентные, и чувствовать-то могут. А он — нет, не мог. Даже по краю.
Ради принца и наследника придворные умельцы расстарались, его браслет отсекал магию наглухо. Сквозь заслон не просачивалось ничего.
— Иди, парень. Не зли его. Тебя, конечно, не съест, а вот следующего, кто под горячий хвост подвернется…
Принц невольно улыбнулся. Иностранные послы искренне не понимали, почему целителям позволено так много. И налоги они платили по нижней границе, а те, кто работал на армию, не платили вообще. И порталом проходили куда угодно, платила за них корона. И с дороги могли подвинуть любого, хотя бы и целого графа.
Для Рами тут загадки не было — воевать с Серой Госпожой та еще работка. И усложнять ее еще больше — это вообще головы не иметь.
Нынешний старший целитель Бошан сменил на этом посту хитромудрого парня, который сначала толкал налево редкие зелья, потом продался Фиольской разведке, а "под занавес" умудрился чуть не угробить императрицу Алету. Но, видно, все же целителей Небо любит и прощает больше, чем всем прочим — хитрована во время последнего мятежа под горячую руку прибили. И это было для него истинным благом. В Лонгери он умирал бы долго.
А Бошан был рода совсем простого, из потомственных скотоводов. Дар открылся в детстве, и долго отец не отпускал его в ученики, потому что — а кто коров лечить будет? Наконец талантливого мальчишку Корона просто выкупила с фермы аж за двух лекарей, специалистов как раз по коровам. Все остались довольны, а Бошан быстро пошел в гору, и достиг высот немыслимых для крестьянского паренька… но вот манерам так и не обучился. Императора звал не иначе, как змеем, Алету — красоткой, а наследника — просто парнем.
Но лечил все, кроме смерти, и за это ему все прощалось.
— Я присмотрю. Если что — сразу пошлю кого-нибудь с запиской.
— Возьми амулет, — Рами протянул Бошану тяжелый золотой перстень, — если что, просто сожми и позови меня.
— Э… так ты же у нас, как буйный конь, стреножен, — хихикнул Бошан. — Не отправлять, не принимать не можешь.
Рами ухмыльнулся.
— Ага. Не могу. Долго думали, умники, совсем глухой браслет сваяли.
— И?
— Вот тут парный амулет, на шее висит. Он сигнал принимает, а я не могу. Абонент недоступен… Что происходит, как мыслишь?
— Откат, — мгновенно дошло до Бошана, — а откат трансформируется в тепло! Хитро, парень. Только — рискуешь ведь. Если кто сильно захочет до тебя докричаться, так ведь ожог получишь, а то и сгореть можешь.
— Все рассчитано. Если не буду связан, успею снять. Зови, при малейших изменениях, к хорошему или… к любому.
— Да уж понял, — кивнул Бошан, — не бойся. Саари — они такие, их и захочешь прибить — так замучаешься.
— Ты понял, кто он?
Бошан посмотрел на принца, как на несмышленыша, с отеческой укоризной:
— А как бы я по-твоему, людей лечил, если бы не понимал точно, какой кто крови? Понятно, что граф он примерно такой же, как я. Но кровь у него хорошая. А "гроб" — это чтобы раньше времени не вскочил, да на подвиги не поскакал. Жить он будет, а я сейчас колдую, чтобы он еще и магом остался.