Скрывать не буду – в первый миг испугался. До жути. У меня ж за последнее время две контузии, считай, подряд. Первую словил аккурат перед тем, как меня к герру черному колдуну Арику Гор-Амрону «курьерской межмировой почтой» отправили, прямым попаданием. Отправить-то отправили, да только была та мина не первой в залпе, а островочек посреди болота, где мы отсидеться пытались, был маленький. Взрывная волна от шестиствольного – тетка ох какая неласковая. А вторая контузия – уже здесь, когда я от большого ума попытался взрывчаткой разжиться. Из снарядов.
Бывает ведь так, что последствия не сразу сказываются. Помню, когда в госпитале лежал, парень один из соседней палаты, с множественным осколочным уже совсем на поправку пошел, его уже к выписке назначили, а как-то днем упал в коридоре – и все. Полдюжины осколков из него вытянули, два самых глубоких оставили – вот один из них на пару миллиметров и шевельнулся.
Вот я и подумал – а ну как это меня те бабахи достали? И хорошо еще, если только по ушам…
– У тебя забавное имя.
И вот тут я подпрыгнул.
Почти. Не будь передо мной стола, исполнил бы шикарный «прыжок с перекатом из положения сидя» – тренировал нас однажды капитан на такой акробатический трюк. Но стол был, и, соответственно, край у него имелся. Вот о край я грудью с маху и приложился. Больно. Хорошо хоть, не заметил никто, больно «культурным диалогом» увлечены.
Главное – я был точно уверен, что она не говорила. В смысле – рот не раскрывала. Хотя голос был именно ее. Принцессы.
– Забавное?
– Для меня…
– Имя как имя, – говорю. – Там, откуда я пришел, вполне себе обычное.
– Там, откуда ты пришел… – эхом повторяет она. – Да… там, откуда ты пришел, обычно все то, что кажется нам здесь странным… страшным… или забавным. Там, в твоем мире… на вашей войне.
– Ваше высочество…
Ну и чего бы, думаю, ее такого сказать? Желательно, умного…
– Ваше высочество, зачем я здесь?
Сказал и понял – неудачно сказал, неправильно. Получилось, будто я у нее спрашиваю, какого лешего в их мире, на их войне забыл.
Но – она правильно поняла.
– Ты здесь, потому что я хотела посмотреть на тебя, Сергей Малахов. И я пришла сюда только за этим.
Вот те, как говорится, и раз! Принцесса? А может, девчонка с ветром в голове? Ой-ё.
– А остальные, – интересуюсь, – что, тоже собрались только и исключительно на старшего сержанта лишний раз полюбоваться? Или все же тут чего-то вроде совещания стратегического значения происходит?
– Остальные – мои советники!
Личико у нее по-прежнему было серьезное-серьезное, но, судя по голосу, – я поклясться был готов! – ее высочество принцесса Дарсолана улыбалась, почти смеялась.
– Советники нужны, чтобы давать советы. А решаю – я! И я уже решила.
У-у, как интере-е-сно…
– И что, – спрашиваю, – вы, ваше высочество, изволили решить?
– Завтра на рассвете мы отправимся в путь. Я, ты и Ариниус! Мы отправимся к эльфам, чтобы задать вопрос, ответ на который я уже знаю.
Глава 2
Было это даже и не так чтобы дело, а – поручение. Можно даже сказать, просьба.
Конечно, с учетом надвигающегося Задания можно было бы эту просьбу к лешему отправить… но ведь не к теще за блинами прокатиться просили – по делу.
Имеется среди прочих миров, куда местные обитатели тропинки топтать навострились, один мирочек, именуемый Травяным. То есть у него и более официально-научное название есть, но только выговорить, не глядя в бумажку, а уж тем более запомнить – задача на раз. Невсклертиш – как вам названьице? Выдумано, как я подозреваю, специально для тех, кто у себя склероз в ранней стадии подозревает, – дабы по утрам вспоминали, в порядке тренировки и общего развития памяти. Ну а для остальных просто Травяной Мир. И не перепутаешь – травы в этом Мире не просто много или даже очень много – в нем кроме этой травы ничего и нет. Синяя, как океан, трава, над ней небо зеленое, а в небе – солнце малиновое, вот и вся картина маслом, и сколько ты по этому Травяному Миру ни броди, другого не увидишь. Степь гладкая, да трава… тоже будто подстриженная. И все.
Долго бродить, впрочем, не получится. Не приспособлен этот мир для длительного в нем пребывания. То ли в воздухе химия какая враждебная имеется, то ли солнце неправильными лучиками подсвечивает – но больше недели там человек не выживает. По крайней мере, так мне Кара рассказывала, а лично проверять, сами понимаете, желания не возникло.
Хорош же Невсклертиш, с точки зрения местных, исключительно тем, что по той загадочной шкале, коей здешние межмироходцы руководствуются, Травяной от их собственного далек. Поскольку в том разделе магического прогресса, который за эти межмировые похождения отвечает, силы Тьмы – по мнению все тех же местных – находятся в глубокой заднице, вероятность появления в нем противника, с целью устройства засады или еще зачем, крайне невелика. Можно даже сказать – ничтожна. Жаль только – из-за той же самой удаленности расстояния в Невсклертише со здешними соотносятся неправильно. А кони в нем мрут еще быстрее, чем люди. Даже если мешок на морду натянуть, чтоб травы не жрали. Вот и выходит – стоит ли по дальнему миру неделю ножками топать, чтобы в итоге во вражеской «прифронтовой полосе» оказаться? Если мирок «поближе» выбрать – риск на засаду нарваться больше, но коль повезет, за ту же неделю глу-у-убоко в оперативный тыл утопаешь. Дилемма…
Ну а у меня перед местными в этом отношении большое преимущество есть. Конь железный – «додж» три-четверти, по имени Аризона. Имя он сам выбрал. Ей-ей, не вру – выбрал и посредством кузнеца о своем выборе сообщил. По здешним меркам – обыденнейшее явление, сплошь и рядом приключается. Даже мечи и прочие сабли – уж на что примитивные железяки – и то вовсю с хозяевами болтают. А имена этим саблям-палашам обычно на древних языках даются, не всякий дворянин таким же похвастаться может. Попадется ему, к примеру, Гламдринг или, скажем, Оркрист – и думай, то ли эту трижды священную реликвию на пояс цеплять, то ли на стену вешать и поклоны бить. Я и то, как рассказали, ночь заснуть не мог, все на «ППШ» поглядывал… нервно. Он ведь конструктивно куда сложнее секиры – не просто полоса стали прокованной, а нарезной ствол, возвратно-боевая пружина… механизм. А разговаривать товарищ Шпагин привык очередями, вот я и прикидывал: куда рикошеты пойдут, если он мне доброй ночи пожелать захочет?
А еще Аризона по примеру сабле-мечей хозяина себе выбрал. Меня. И теперь никто другой его даже завести не может, не говоря уж о том, чтоб хоть пару метров проехать. Потому-то меня и дернули так – перед Заданием.
Ладно.
Поручение было простое – прокатиться по Травяному Миру две сотни верст, забрать в условленном месте человека «с той стороны» и обратно вернуться. Если неожиданностей не воспоследует, а вроде бы неоткуда им взяться, то вполне можно к ужину в замок возвратиться. По крайней мере, я так думал.
Чего у Невсклертиша не отнять – кроме заковыристости названия – так это красоты. Хоть ты ее тачками вози, хоть вагонами, хоть целыми эшелонами. Эх, нет у меня таланта художественного – так, чтобы кистями да по холсту три на четыре метра: «Заход солнца в Травяном Мире». Когда зеленое вверху, а синее – внизу и кажется, что вот-вот оторвешься от чужой для тебя здешней тверди земной и начнешь падать… вверх. Когда малиновый, в три раза больше нашего, косматый шар краем синего травяного океана касается… и мой Аризона по этому океану, точь-в-точь как торпедный катер, летит – мотор на всю степь ревет, кильватерный след за кормой. Когда ветер в лицо и пахнет этот ветер шоколадным пломбиром, настоящим, довоенным!
И в какой-то миг я не выдержал. Остановился, заглушил мотор, вылез, отошел на десяток шагов и, как пулей скошенный, рухнул в траву, утонул – и замер.
Тихо. Тишина невероятной силы – вот как это называется. Даже ветра нет. Всех звуков в мире – часы на руке, да кровь в висках. И зеленое небо над головой, огромное, как жизнь.