После того как евнух провел со мной просветительную беседу, ко мне больше никто не подошел с расспросами. Никто не стал больше выяснять ни степень моей вины, ни мои возможности личного убийства Мои Сэна. А как подозревали. Сам Чходжон вломился в мою спальню, и в итоге пшик?
Из рассказов кисэн выходило, что в управе постоянно сновали люди, в основном военные. Наблюдался повышенный ажиотаж. И пусть внутрь моим призракам путь оказался заказан, они тоже имели глаза и уши, и могли наблюдать за внешней сторой управы. Получалось, в управе велась большая расследовательская работа, в которую меня не приглашали.
Все разговоры кисэн приводили меня в крайнюю степень возбуждения и расстройства из-за невозможности покинуть дворец и не помчаться на встречу приключениям. Нутром чуяла, евнуху удалось накопать что-то, чем он совершенно не собирался со мной делиться.
Невозможность разгадки смерти Мои Сэна меня несказанно нервировала. А в свете того, что мужчина засветился еще и с таинственными бумагами, о которых я ничего не знаю, какое-то отношение имеющими к моей покойной матери, еще подливало масла в огонь моего нетерпения.
Приходилось, стиснув зубы мириться с несправедливостью, и надеяться на послабление в охране моего тела. За душой никто не следил, как и за тем, что принцесса собиралась во что бы то ни стало покинуть ненавистный дворец и отправиться в очередной побег. Осуществить последний было не столь уж и сложно. Евнуха, знавшего мои основные уловки, не было, а люди дядюшки меня практически не знали. Это были простые охранники, бдящие за охраной периметра и забывающие о том, что я опальная принцесса с манией бегуна из-под охраны. Мне, в свою очередь, ради ослабления их бдительности, приходилось делать вид, что я послушная девочка и тоже огорчена смертью своего несостаявшегося жениха, которого мне прочили в мужья.
Император Тхэджон тоже ни разу не поинтересовался моим самочувствием. Однако я сильно удивилась, если бы все произошло наоборот. Отец никогда не замечал своей дочери, а после смерти советника, явно отпала необходимость в очередной интрие, которую вел император. Отец никогда не любил проигрывать или идти на уступки более сильных соперников. Так что, если в Мои Сене отпала необходимость, значит, нет человека, нет и проблемы.
И только три ночи спустя, едва моя дворня улеглась спать, а стража, убаюканная моим редким послушанием, переместилась на правый конец здания, у меня появилась реальная возможность сбежать, чем я и воспользовалась без зазрения совести. Вот уже несколько суток меня бесила вообще невозможность свободы, что мне какие-то охранники, не знающие настроения принцессы.
Ночь, как и все, в это лето стояла тихая и теплая. Идти, пусть и короткими перебежками, по территории комплекса было отрадно и опасно. Вокруг постоянно кто-то шнырял. Складывалось впечатление, что во дворце никто не спал, ну может, кроме цариц и то не всех. Странное состояние. В двеннадцать часов ночи и практически вся прислуга на ногах. Обычно в такое время в дворцовом комплексе практически пусто, хозяева почивают, прислуга прикорнула с своих углах и даже охрана, убаюканная тишиной, дремлет на своих постах.
К счастью, меня никто не обнаружил и не поднял тревогу. Добравшись до последних открытых в это время ворот Забвения, я под видом мальчика посыльного проскользнула между хорошо одетых граждан, собирающихся выйти из ворот. Мне повезло, что это были последние, кто выходил из дворца, перед его закрытием. Я не всегда пользовалась ходами в стенах или другими лазейками. Чаще просто проходила в город именно таким вот путем и так же возвращалась, только на рассвете, а еще чаще меня провозили в повозке или на крупе лошади люди На Ина, после очередной позорной поимки.
К моему несказанному удивлению, на улицах столицы оказалось многолюдно, когда я наконец перестала скрываться и появилась в городе. Везде горели яркие фонари, ходили празднично одетые горожане, играла музыка, вовсю торговали лавки, плясали скоморохи, а на дальних высоких мостах толпился народ с китайскими фонариками судьбы в руках.
- Ох, ты ж, - воскликнула я, ударив себя по лбу. Весь ночной ажиотаж во дворце наконец стал осознанным. – Сегодня же праздник фонарей. Я совершенно об этом забыла.
- Эй, что стоишь, ворона! Посторонись! – Крикнули у меня за спиной, заставляя отбежать подальше от копыт лошадей.