- Что-о? – Дядюшка едва не подскочил на месте, услышав от племянницы подобное неуважение, которое впрочем, я выказывала не единожды. Должен был привыкнуть, а все также мгновенно вспыхивает от обиды.
- Ничего, - я презрительно скривилась, по-прежнему гордо отводя лицо в сторону и только осторожно косясь на уже закипевшего мужчину, - с тобой я разговаривать не буду.
- Ах, ты, ж! – Дядюшка, не стесняясь присутствия юной племянницы, громко выругался, обогащая мой словарный запас очередными крепкими выражениями, заодно делая стремительный шаг вперед и замахиваясь на меня рукой.
- Что я, что я!!!- Я, подтянув на всякий случай подол юбки повыше, отбежала подальше от тяжелой руки дядюшки, и в запальчивости тоже не понижая голоса, грубовато выкрикнула, хорохорясь издалека. – Побьешь меня?
- Господин Чонджон! Госпожа Тай! – Евнух мгновенно встал между нами, примиряюще разведя руки. – Прекратите это безобразие, госпожа Тай! Господин Чонджон, я поговорю с вашей племянницей, пожалуйста.
Дядюшка несколько секунд скрежетал зубами и сжимал кулаки, пытаясь принять то решение, которое поможет нам обоим, потом, видимо совладав со своими расшалившимися эмоциями, отступил к двери.
- Говори. – Приказал он коротко и, круто развернувшись на пятках, размашисто шагая, убрался за дверь, выругавшись напоследок. – Чертовка!
- Зачем ты так со своим дядей, - На Ин устало покачал головой, поглядев вслед своему господину, и медленно опустился на пол, усевшись неподалеку от входа, который прикрыли вышедшие вон служанки, до этого момента, бдительно дежурившие у внутренней стороны двери. Сделав рукой пригласительный жест, проговорил спокойным голосом. – Садись, разговор будет долгим.
- Так уж и долгим. – Меня еще потряхивало от пережитого волнения и совершенно не хотелось успокаиваться. Кто знает, что придумали эти люди на этот раз. С опаской посмотрев на своего постоянного в последнее время, собеседника, все же решила последовать его примеру и медленно опустилась возле кровати, с опаской поглядывая то на дверь, то на своего визави. – Что стряслось на этот раз, что он так взъелся?
- В столице беспорядки, – коротко ответили мне усталым снисходительным тоном, показывая всем своим видом, что разговор будет долгим и по большей части, увещевающим.
- И что? – Я непонимающе взглянула на евнуха, на время, забыв о том, что дядюшка может находиться неподалеку. – В последнее время другого и не происходит. Постоянно кто-то мутит воду, настраивая мирных жителей на воинственный лад, постоянно стражи ловят очередного выпивоху, решившего высказаться по поводу жесткого правления императора, постоянно кто-то недоволен увеличением суммы налогов, все ворчат по поводу волнений на границах. Это нормально, особенно последние пять-десять лет правления моего отца.
Я конечно, совершенно не собиралась говорить о том, где я сама провела весь день и часть ночи, прежде чем вернулась домой, чтобы нарваться на Чонджона, которому не удалось меня в этот раз выследить, хотя и он и его люди старались, как могли. Зачем моему непонятливому дядюшке знать о том, чем я занималась в загородном поместье, специально снятом моими доверенными людьми для моих занятий. Вряд ли бы дядя Чонджон поверил в мои столь мирные помыслы, не направленные на очередной дебош или погром ради постоянного в последнее время протеста с моей стороны устоям и традициям во дворце отца.
- Это-то да, - На Ин согласно кивнул, внимательно глядя на меня своим нервирующим взглядом. Этот его проницательный, острый, все замечающий, чуть презрительный и практически раздевающий взгляд мне никогда не нравился. А еще его стопроцентная прозорливость, проницательность, подозрительность и пренебрежительное отношение ко мне, раздражали и выводили из себя. Хотелось вывести на чистую воду все его недобрые помыслы в отношении меня, однако, кто ж мне поверит. Да и не верили, если разобраться, ни дядя, ни венценосный отец, ни даже мои служанки. – Только кое-что произошло, потому твой дядя так вспылил. А ты никогда не можешь ответить правдиво.