Так что, как и на любом другом свидании, на котором я была с того раннего утра более пяти лет назад, когда спустилась по ступенькам в кофейню и столкнулась лицом к лицу с потрясающе красивым телохранителем, одетым в убийственный галстук, — мои мысли ускользают от моего спутника… и возвращаются к Логану.
На картине передо мной изображена вышивающая женщина с маленькой девочкой у ног. На стене рядом цитата — я думаю, это из Библии: «Когда я был ребенком, я говорил, думал и рассуждал как ребенок. Но когда я вырос, я отбросил все детское…»
Я опускаю взгляд на свою лодыжку, где выгравирована моя маленькая татуировка в виде лимона. Я чувствую, как сжимается кобура с ножом, обернутая вокруг моего бедра, которую я ношу как обручальное кольцо — с религиозным фанатизмом, каждый день.
Это почти поэзия.
Я мошенница. Я не высосала лимон жизни — я прячусь за кожурой. Действую осторожно. Отказываюсь воспользоваться самым большим шансом из всех.
Мне нужно избавиться от всего детского. От влюбленностей в старшей школе и мечтах о телохранителе. Я должна оставить все в прошлом.
Но единственный способ, которым я смогу это сделать, — это противостоять им — ему. Поставив все на кон, положив мое голое, бьющееся сердце на стол, чтобы он увидел. И если он разобьет его кувалдой, что ж… Эта аналогия приняла мрачный оборот… но суть в том, что Логан либо хочет меня так, как я хочу его, либо нет.
Пришло время это выяснить. Услышать это прямо из уст парня с большим членом. Тогда я смогу двигаться вперед. Двигаться дальше, с ним или без него. Но я очень, очень надеюсь, что с ним. Что я не одна все это чувствую.
Мы с Джорджем подходим к небольшой нише в углу, я кладу руку ему на плечо.
— Я должна тебе кое-что сказать.
Он улыбается.
— Я как раз подумал о том же самом.
А потом мы говорим одновременно.
— Не могу дождаться, когда увижу тебя снова.
— Мне нужно идти.
Когда мои слова доходят до него, он засовывает руки в карманы и морщит лоб.
— Что ж… неудобно получилось.
— Мне жаль. Ты отличный парень — удивительный парень… но… есть кое-кто еще. У меня уже давно есть другой человек, и я понятия не имею, что он чувствует ко мне, но мне нужно это выяснить. Я должна дать ему шанс.
Джордж смотрит на меня несколько мгновений. Затем он наклоняется и целует меня в щеку.
— Кто бы он ни был, он счастливый человек.
Я улыбаюсь в знак благодарности.
— Я прикажу отвезти тебя туда, куда ты скажешь.
— Нет, все в порядке. У меня все под контролем. — Я накрываю его руку своей. — Спокойной ночи, Джордж.
Два телохранителя Джорджа, которые были с нами сегодня вечером, остаются с ним, пока я выхожу из задней двери музея и ловлю такси. Пришло время испытать свою судьбу, взять быка за рога, схватить лимон обеими руками и сосать, пока мои щеки не ввалятся… и, может быть, если все пойдет хорошо, я смогу это проглотить.
14. Элли
Я смотрела достаточно фильмов восьмидесятых — «Милашка в розовом», «Офицер и Джентльмен», «Шестнадцать свечей», — чтобы знать, как все будет происходить. Я должна выйти из такси, пройти через двойные двери бара, чтобы легкий ветерок откинул мои волосы назад, осмотреть зал, пока наши глаза не встретятся, а затем — бум — звучит романтическая фоновая музыка. Я поднимаю руку и подзываю его ближе, и Логан целует меня до искр из глаз и/или поднимает на руки и уносит прочь. Далее титры.
Реальность — это… не фильм восьмидесятых.
Так что, когда я выхожу из такси, мое платье цепляется за дверь, немного трескаясь по шву. Я наступаю в лужу на другой стороне дороги, нога промокает, и теперь я создаю мягкую, пердящую фоновую музыку своей ступней.
Мать вашу.
Я опускаю голову и избегаю зрительного контакта с шумной группой парней, курящих у соседнего паба, а затем складываю руки чашечкой и заглядываю в окно «Кэти».
Внутри небольшая гостиная с деревянным баром и несколькими круглыми столами и стульями. В задней части я вижу коридор, из которого выходит мужчина во фланелевой рубашке с бильярдным кием. Логан сидит в баре, его каштановые волосы падают на лоб, перед ним высокий стакан темного пива. Симпатичная барменша с каштановыми волосами до плеч опирается на локоть. А потом Логан хихикает над чем-то, что она говорит — его ровные белые зубы сверкают, а глаза щурятся от смеха.
Ревность — зеленая и мерзкая — выходит паром у меня из ушей. И хотя я отшатываюсь при виде этого, мне кажется, что мои ноги приклеены к земле, а руки — к стеклу.