Дворец нанял знаменитого фотографа Джиллиана Сабала, чтобы сделать постановочные и простые снимки королевской семьи. Логан опаздывает, поэтому я пытаюсь дозвониться до него, но звонок переключается на автоответчик. Я отправляю ему сообщения, но он не отвечает. Мое беспокойство растет по мере того, как на лестнице делаются снимки без его участия. Мое разочарование опустошает. Раз уж он не попадет на портретные снимки, я думала, мы сможем сделать парочку фото, где только мы вдвоем — они были бы такими потрясающими.
Где он?
Затем наступает время встречать официальных гостей, и бал начинается без Логана.
У меня в животе появляется это ужасное, тошнотворное чувство. Потому что в последнее время он был на взводе, напряженный и несчастный. Я слышу едва уловимый шепоток беспокойства, что, возможно, с ним что-то случилось: несчастный случай или травма, — но в глубине души я знаю, что это неправда.
Я снова пишу ему. Я звоню еще пять раз. Мне наплевать, что я выгляжу отчаявшейся, потому что это Логан — а с ним мы не играем в игры. По крайней мере я так думала.
Я наблюдаю за входом в бальный зал, надеясь, что он появится, потому что я человек, который надеется до последнего.
И только после часа танцев, когда официанты в белых формах подают безупречный, элегантно сервированный ужин, моя надежда умирает и мое разочарование начинает накаляться, закипать — превращается в гнев.
Потому что Логан не придет.
Когда мы подъезжаем к дому, он кажется пустынным, тихим и темным, хотя внутри горит свет. На подъездной дорожке стоит черный внедорожник, принадлежащий телохранителям, и в машине сидят двое парней, которых я не узнаю. Они кивают Джеймсу, когда он закрывает за мной дверцу машины. Он делает движение, чтобы повести меня по тропинке, но я останавливаю его, потому что сейчас мне не нужна аудитория.
Я нахожу его на кухне, сидящим в темноте за столом, который мы купили на блошином рынке два дня назад. Его рубашка расстегнута, а черный галстук от смокинга свободно болтается на шее.
И я не знаю, что чувствую, потому что чувствую все сразу. Впервые с тех пор, как я встретила его, мой герой выглядит потерянным, у моего ангела-хранителя сломано крыло. И мне хочется вылечить его, спасти его так, как он всегда спасал меня. Я хочу любить его до тех пор, пока он не почувствует себя найденным.
Но есть и другие эмоции — укол боли, унижения, резкая пощечина гнева.
— В чем дело, Логан?
Он не смотрит на меня, а просто продолжает пялиться на полупустую бутылку перед ним.
— Я дурак. Я выгляжу как дурак.
Я подхожу ближе, достаточно близко, чтобы почувствовать аромат виски, витающий вокруг него.
— Это неправда. И никогда не было правдой.
Он поднимает палец, поправляя меня.
— Я бы чувствовал себя дураком, если бы пошел с тобой на сегодняшний бал-маскарад.
— Почему?
Он показывает рукой в сторону двери.
— Это во всех газетах. Я гребаный телохранитель из Восточного Амбоя, который трахает сестренку принцессы, чтобы стать избалованной королевской особой. У меня тут охрана вокруг дома, потому что я не в состоянии защитить себя. Или тебя.
— Мне все равно, что они говорят, и тебе тоже должно быть все равно. Они врут. Они все время врут о Николасе, об Оливии и о Генри. Они врали и обо мне — ты это знаешь.
Он качает головой.
— Это совсем другое чувство — быть человеком, о котором они врут. Все, чего я в жизни хотел, это быть частью чего-то большего, чем я, а сейчас я не принадлежу ничему.
Я стараюсь не вздрогнуть. Потому что он не видит, что он часть меня, часть нас.
— Ты сказал, что с тобой все в порядке, — напоминаю я ему.
— Я знаю, что я сказал!
— Ты сказал, что знал, на что подписался, когда пришел в мою комнату той ночью.
Ненавижу, как сейчас звучит мой голос — плаксиво и по-детски.
— Дело не только в этом. Это также касается и тебя. Королева была права, Элли.
— Права в чем?
— Во всем, от чего ты отказываешься.
— Отказываюсь?
— Замки и экипажи. Сказка, которая есть у твоей сестры. Я никогда не смогу дать тебе этого — ты будешь довольствоваться меньшим. Важно, чтобы ты поняла это сейчас, а не через пять лет, когда будешь попрекать меня этим.
Я смотрю в стену, потому что, если я посмотрю ему в лицо, я заплачу. А я хочу быть сильной. Сердитой. Я никогда не умела злиться, но я стараюсь изо всех сил.