Представив себя под ручку с этим статным принцем, Женька против воли улыбнулась. Да уж, теперь понятно, отчего доходяга Тим такой весь из себя неуверенный — рядом с таким братом комплекс неполноценности гарантирован. Вкупе с целым букетом сопутствующих неприятностей.
На всякий пожарный она спрыгнула наземь, выдернула из земли меч. Вот так, в цивилизованной одежде и с блистающим клинком в руке она встретила и провела малый церемониал встречи-вхождения гостей в город. Если бы Принцесса заранее не предупредила про всю эту тягомотину с этикетами, то вполне возможно, что желание тут всех маленько поубивать всё же перевесило.
Правда, автомобили в подобных этикетах, вообще-то, не предусмотрены — но за кареты вполне подошли. И хотя братец едва не расширил своим ДАФом едва-едва впритирку ему подошедшую арку ворот, в город удалось въехать без особых происшествий. А народу-то, а народу! И шуму!
В отвыкшие от городского гама уши весь этот гул и развесёлое бумканье конного оркестра давил как вода — когда бывает, что слишком глубоко нырнёшь и забудешь их продуть. Но Женька гордо рассекала в конце процессии, здраво рассудив, что на её долю меньше достанется. А рысь откровенно жалась к ней и временами тоскливо повизгивала. Как я тебя понимаю, кис.
В королевскую конюшню грузовик, правда, не влез. А отправить в зоопарк, как по своей дикости предложил кто-то из гвардейцев, всё же не решились — чёрт его знает, вдруг этот диковинный зверь там всех сожрёт? Пока определили в закуток между углом конюшни и псарней… а ничего, довольно миленько он там смотрелся, особенно под охраной королевских егерей с короткими пиками и усатыми харями.
Так… от жары и устатку уже, похоже в глазах двоится… Женька протёрла означенные органы зрения и обнаружила, что нет — со взглядом всё в порядке. Сразу два почти одинаковых принца уже обнимали Принцессу и её чуть возмужавшего брата… и своего, значит, тоже? Коль скоро до официального приёма или аудиенции у Её Величества оставалась ещё прорва времени (так просто таковые дела не решаются), то вовсе не возбранялось пока пообщаться неофициально.
Про приехавших вместе с августейшими чадами, казалось, все забыли. А один пробегавший мимо лакей в завитом парике и вызолоченной ливрее так пренебрежительно смерил их взглядом, что вспыхнувшая Женька процедила, что их тут откровенно держат за слуг.
Надо признать, что вот такое фейсом-об-тейбл знакомство с пресловутым и таким милым в романах да кино сословным делением покоробило поначалу просто до чрезвычайности. Маменька откровенно задрала нос и засекла время — если через пятнадцать минут…
Что там через пятнадцать минут, Женька так узнать и не успела. Двое патрулирующих королевский сад стражников с потными мордами пристали к ней, прогуливающейся, и на полном серьёзе принялись обыскивать — а не та ли она особа, что вечером попёрла из малой трапезной столовое серебро?
Извините, парни. Может, вы и неплохие ребята — объясняйтесь потом с целителями и своим начальством… Вовка потемнел лицом так, что сиганул в кабину своего тягача и с рёвом рассерженного мамонта покатил обратно к городским воротам.
Въезд на территорию раскинувшегося среди цветущего и ухоженного парка братец совершенно проигнорировал, равно как и ажурную кованую ограду. Ну а всякая мелочь вроде клумб, беседок и статуй его и вовсе не интересовала. Естественно, следом по широкой колее катила серебристая легковушка, а рысь с коленей мамы завывала дьявольским злорадным мявом. Чует ведь, когда поиздеваться можно… Женька вильнула, старательно объехав поскользнувшегося и с грохотом доспехов упавшего на булыжную мостовую солдата.
— Придурок! — она повертела в его сторону пальцем у виска и легонько прибавила газу — впереди братец уже пробовал бампером своего могучего зверя прочность ворот.
Кстати сказать, изнутри оказалось вполне возможным выдавить створки — наружные, правда, вместе с петлями. А выехав на широкую мощёную дорогу куда-то в закатные провинции, укоротившаяся процессия прибавила ходу. И отъехав немного, первым делом съехала в сторонку, в тенёк каких-то деревьев, да собралась на совещание.
Маменька хоть и выглядела подавленно, как после визита в их больницу областной инспекции, однако не ругалась только из врождённой интеллигентности. Женька в её присутствии тоже лишь тихо кипятилась — зато брат посмотрел назад с такой грустью, что сестра не выдержала. Подошла, обняла. Эх, Вовка…
Долго они смотрели на плавящийся под вечерним солнцем город. Вот так, братец. Это хороший урок нам — демократия или равенство это всё выдумки одного маленького мирка. И тебе урок… любить принцесс позволительно только принцам. Да и то, наверняка лишь в сказках.
— Поехали, — вздохнул он. — А то я ведь и вернуться могу — но тогда город точно отстраивать придётся.
Не врал он, и даже не преувеличивал — когда последний раз они с Женькой сцепились, место стоянки потом пришлось переносить. Вспоминать изрытую, обожжённую землю, вывороченные с корнем и расщеплённые деревья просто не хотелось. А особенно, круглые глаза маменьки. М-да, Воин это круто…
Женька мрачно крутила руль. Молчала. Молчала и мама, и даже перебравшаяся назад кошка вылизывалась не издавая ни звука.
Тишина. Еле слышный звук двигателя, пофыркивание катящего впереди тягача, да посвист ветерка. Иногда обгоняли или встречали тянущиеся по дороге телеги или даже скачущие во весь опор кареты шестериком — да только, куда им до современной техники! Хорошо хоть, аборигены не порывались учудить чего. Косились неприязненно, самые смелые даже орали что-то вслед. Но желающих сложить буйну головушку не нашлось, и то спасибо.
Мобилка запиликала. Женька хоть и была мрачной и злой как чёрт, но втихомолку подивилась — это откуда же здесь мобильные операторы и прочая современная электроника? Или сидит тут где-нибудь наверху башни чахлая колдунья да вошкается с хрустальным шаром?
Зато мама не стала ломать голову над такими заумными мыслями. Поговорила с сыном, а потом поинтересовалась в сторону дочери — идеи есть?
— Тим говорил, эта дорога идёт к замку. На берегу моря, на утёсе. Быстро оккупируем, располагаемся, укрепляемся. Мам, напалм и иприт за тобой — штурмовать ведь нас станут наверняка. А там видно будет. Отдохнём, поосмотримся, придумаем что-нибудь и дальше.
Стоит признать, Наталья Сергеевна сразу распознала кровожадные и милитаристские планы своей дочери, о чём горестно сообщила сыну. Однако тот на сей раз Женьку поддержал. Захватить тот замок, пограбить немного окрестности — если он верно представляет мышление средневековых феодалов, силу и бесцеремонность тут должны уважать. А вот вежливость наоборот, вроде как признак слабости и неуверенности. В конце концов, маменька не без вздоха признала, что фамилия Суворовых к чему-нибудь да обязывает. И, строго-настрого вытребовав с обоих киндеров обещание слишком уж насмерть никого не убивать, скрепя сердце дала добро.
Мнение кошки спрашивать было не обязательно. Неизвестным науке образом она уже почуяла возможность пустить чью-нибудь кровушку и теперь крутилась на заднем сиденьи, временами подвывая от нетерпения. Вот уж кому всё просто и понятно…
Что ж — дорога к замку, так дорога к замку. И стало быть, к морю? Да и рысь давненько уже эдак заинтересованно приценивалась к встречному ветерку, усердно роясь в том носом. Что она там искала и вынюхивала, то осталось известно только этой кошке со столь несомненно женски-стервозным и в то же время милым характером, что Женька вдруг призналась себе — она скучала бы за этой увязавшейся за нею зверью. Именно зверью, и никак иначе.
Находящийся как обычно где-то вдали горизонт вдруг стал подзрительно быстро приближаться. Девушка насторожилась, и не стала так уж сильно давить на педаль — после пары-тройки хороших плюх даже куда более самоуверенные особы обычно излечиваются от излишнего оптимизма. А также альтруизма и филантропии, прошу заметить…
Вид с высоты обрыва на свинцово-серую и почёрканную барашками волн гладь понравился почти всем — кроме вдумчиво принюхивающейся к солоноватому бризу рыси, разумеется. Зато стоящий на вдающемся в море скалистом мысе замок понравился каждому и безоговорочно. Если золочёно-синий с алым королевский дворец, утопающий в зелени ухоженного парка, напоминал изящного придворного вертопраха, то это… суровый воин в стальной броне, красивый и гордый именно этим.