Воцарилась такая тишина, что стало слышно натужное дыхание судьбы, уже заносящей руку для своего удара. Хоть и шокирующе, да что-то уж слишком простенько выглядела просьба победительницы — ну никак не соразмерно её беспримерному подвигу… Видимо, к таким же выводам пришла и Её Величество, потому что долго думала, прежде чем ответить.
— Надо же — никак не могу сообразить, в чём тут подвох…
В нарушение всех и вся правил, традиций и уложений Женька уже возвращалась к дверям залы, игнорируя изумлённые взгляды и даже упавшего в обморок дворцового распорядителя. И лишь взявшись рукою за вызолоченные дверные ручки, она полуобернулась.
— Завтра с утра я приду на… лечение. А пока что, Ваше Величество, можете поразвлекаться и надрать уши своему сыну, младшему принцу.
Говорят, августейшие и монаршие особы не падают в обморок. Врут, поди — наверняка, придворные летописцы просто не заносят в анналы, дабы не создавать у простого люда мнения о том, что иногда и всесильные бывают бессильны. Так ли то, или же в который раз снова солгала молва, узнать нынче затруднительно. По той простой причине, что история опять не сохранила письменных свидетельств ни о чём подобном.
— Куда делась моя дочь — милая Женька? — плачущая Наталья Сергеевна шумно высморкалась в платок и уже раз, наверное, в сотый поинтересовалась. — Быть может, ты передумаешь?
Женька беззаботно вгрызлась в маринованный огурчик с аппетитным хрустом, от которого мать передёрнулась.
— Мам, если ты не заметила — мы растём, и мы же изменяемся. Я уже не та, что раньше.
За перилами галереи под вечерними тучами исходило тусклым свинцом осеннее море. Словно хмурилось, поражая мрачностью низко нависшие грязные тучи. Мать и дочь на серебристом демоне примчались в Гнездо Серой Ласточки со скоростью, будто за ними гнался сам предводитель всей нечисти. Женька вела машину со своей обычной беззаботностью, зато мать против обыкновения не вцепилась во всё что можно, а лишь угрюмо смотрела незрячим взглядом на дорогу.
И только здесь, в единственном месте, которое все безоговорочно признавали домом, на открытой к морю галерее, и потёк этот тягостный для обеих сторон разговор — да только, Женька оставалась глухой ко всем доводам. И что негоже лишать жизни будущего младенца. И с чего это она так взъелась на его отца — о том даже слухов не ходило, настолько всё было покрыто мраком. И чего ради вынуждать обожающую детишек королеву к такому чудовищному деянию, да ловить на слове. Да и её саму тоже до инфаркта доводить… Женька скептически посмотрела на мать — ну-ну, кое-то ещё и меня переживёт.
— Мам, оставь пустые слова. Мальчишечка принц пусть облизнётся, его маменька-сучка тоже. А ты как-нибудь стерпишь… если сама раньше меня не обзаведёшься детишками. Здоровьечко-то и новый возраст более чем позволяют!
Мать вспыхнула, и только невероятным усилием воли сдержала застящий разум порыв гнева.
— Правду, выходит, о тебе шептались по углам, что бешеная сука и есть, — она покачала головой и всмотрелась в морскую даль. — Уходи, я видеть тебя не желаю.
Женька лицемерно задрала глаза и ладони к хмурому небу.
— Вот, уже и из дому гонят, — она встала и потянулась со смутной улыбкой.
А потом в несколько шагов разбежалась и с воплем а блудливую дочь выгнать в тёмную ночь! ласточкой прыгнула через перила. Надо ли и упоминать, что побледневшая Наталья Сергеевна со сдавленным криком тут же подхватилась и с ужасом уставилась вниз. На фоне угрюмого моря виднелась лишь быстро удаляющаяся фигурка. Вот она изогнулась, крутанула руками, выправляя полёт — и с крохотным белоснежным фонтанчиком ушла под воду. И очень нескоро, когда материнское сердце уже и в самом деле нехорошо затрепыхалось, далеко в стороне из волн вынырнула выгоревшая макушка непутёвой дочери.
— Оторва, вся в отца, — выдохнула женщина и хотела было привычно ухватиться за сердце. Потом лишь нахмурилась и пошла распоряжаться насчёт ужина. Война войной, как говорится, а обед…
Однако, напрасно она дожидалась своей Женьки к остывающему ужину в какой-то опустевшей и нелепой трапезной зале. Напрасно дожидалась её в маленькой комнате наверху угловой башни под укоризненным взглядом греющей ей ноги рыси. И уж совершенно зря задремала под утро здесь же — никто так и не появился.
И даже в Иммельхорн пришлось ехать самой — как туда добралась Женька, мать и история остались в неведении. В тронную залу Наталья Сергеевна боялась даже идти, и лишь опершись на руку сына, женщина смогла на неверных ногах добраться туда… хорошо, что чуть более бледная нежели обычно Королева любезно разрешила ей сесть и в таком виде дождаться очередного удара судьбы. В том, что их ещё будет, никто уже ничуть не сомневался.
Девять. Женька поднялась и спрыгнула с широкой, тёплой каминной полки, на которой грелась накрывшись тенью, и почти бесшумно направилась к тронной зале. На подходе натолкнулась на задумчивые взгляды двух дежурящих у дверей колдунов и усмехнулась — ну точно, видят, мерзавцы! Надо будет чем-то более существенным озаботиться… и с таким настроением она вошла внутрь, уже на первом шаге вихлянув походкой и вывалившись из тени.
Молча подошла к подножию трона и уставилась вверх не ожидающим возражений взглядом. Однако, Её Величество вовсе не выглядела кроликом пред ликом удава. Напротив, она оказалась хоть и серьёзной, однако ничуть не придавленной грузом сомнений.
— Я спрашиваю ещё раз леди Джейн — не передумала ли та и не возжелает ли иной платы?
Женька сегодня была без меча. И даже не в одном из уже ставших привычными бархатных костюмчиков. Верная Хуанита притащила старые джинсы, уже начавшие разваливаться кроссовки и последнюю из более-менее уцелевших рубашек. Клетчатую ковбойку в стиле тех, которые предпочитал братец, прежде чем… вон он, сидит у подножия трона и шепчется с этой зеленоглазой Принцессой. Что-то явно умыслила вся эта семейка…
— Нет, не передумала, — голос её хоть прозвучал и негромко, но оказался расслышан во всех уголках залы.
Её Величество медленно покивала своим думам, и Алмазный Венец так же неторопливо бросал радужные брызги вокруг.
— Ну что ж, указ о немедленной смертной казни любой и любому, кто осмелится вместо меня исполнить ваше желание, уже подписан и разослан по всему королевству, — слова неторопливо падали с блистательной высоты трона.
Женька насторожилась — каверзы она чувствовала уже загодя… так и есть! Её Величество предпочло не сдержать королевского слова, и тем самым расстаться с короной — однако не участвовать в столь неслыханном злодеянии.
— Что ж, достойный ход… однако, предсказуемый. Эх, люди — да нет, гоблины — когда же вы наконец поймёте? — она обвела взглядом всё сидевшее перед нею королевское и своё семейство и лукаво усмехнулась. — Я могу пропустить пару-тройку ударов — но я никогда не проигрываю.
Однако ей пришлось небрежно отсалютовать непривычно пустой без клинка рукой и быстро отвернуться, чтобы степенно удалиться по ковровой дорожке — внутри уже звенела струна уязвлённой гордости. Не хотелось бы, а придётся что-то другое сделать… самой попробовать, что ли? Да нет, тут ни знаний, ни умений не хватит.
Уже закрывая за собой двери наподобие чинной и благовоспитанной леди из благополучной семьи, она призадумалась — может, наложить на себя руки? Какой же сладкий мерзавец этот Тим… и как же глупо вышло залететь в первую же долгожданную и всё же совсем неожиданную ночь!
Эх, одни неприятности из-за этих мужчинок…
— Нет, это мне всё не нравится! — с сомнением покрутив носом, воскликнула моя окольцованная половина, и на меня загадочно уставились блестящие глаза. — С некоторых пор исчез сюжет, и получились просто приключения ради приключений. Вертай всё взад.
Ну что ж… в зад, так в зад, — мне пришлось ухмыльнуться над ходом своих грязных писательских мыслишек. Хм-м, а пуркуа бы не па? Варум бы и нихт — или проще говоря:
Часть седьмая. Почему бы и нет, или два месяца тому