Судя по виду лорда Гриффита, ему хотелось удушить ее собственными руками.
– Позвольте напомнить вам, ваше высочество, что Англия сейчас находится в мирных отношениях с Турцией.
– И мы не хотим с ней ссориться, – поспешил вставить свое слово Гейбриел. Он вежливо улыбнулся представителю султана. – Если посол в состоянии помочь нам, то он, я уверен, это сделает.
– Гм-м! – София высокомерно тряхнула головой, но почувствовала, что ее роль в этой маленькой драме подошла к концу. Пора было уступить сцену ее талантливому партнеру.
Сухо попрощавшись, она повернулась и, даже не оглянувшись, вышла из комнаты.
Но, проходя мимо Гейбриела, она незаметно для остальных подмигнула ему с явным удовлетворением.
Когда дверь Картографической закрылась за ней, она на мгновение прислонилась к ней спиной и глубоко вздохнула. Судя по реакции посла, у нее не создалось впечатления, что убить ее пытались турки. И это была, несомненно, хорошая новость.
– Ваше высочество? – К ней подошел Тимо, с беспокойством вглядываясь в ее лицо. – С вами все в порядке?
Она с улыбкой взглянула на него.
– Все в полном порядке, мой старый друг. Идем. Я хотела бы отдохнуть в своих апартаментах.
Он щелкнул пальцами, подавая знак остальным. Они построились, и София легкой походкой вернулась в свои раззолоченные апартаменты в сопровождении отряда своих верных греков.
Гейбриел, стоявший в сторонке, сделал шаг вперед и, заложив руки за спину, подошел к мужчинам.
– Прошу прощения, джентльмены, за вторжение принцессы. Я не смог ее остановить. Ее высочество ужасно расстроена. Я надеюсь, что вы с пониманием отнесетесь к тому, что бедная девушка совершенно потеряла голову из-за покушения на ее жизнь.
Грифф настороженно посмотрел на него, а турецкий посол, несколько успокоившись, кивнул.
– Я уверен, что ее высочество пожелала бы, чтобы я заверил вас, что Каврос заинтересован в дружбе с великим султаном Махмудом. Именно поэтому, – добавил он, – мы считаем, что было бы уместно предупредить султана о любых возможных новых интригах со стороны Янины. Мы, конечно, желали бы избавить его светлость от любого беспокойства... или неудобства. Это на тот случай, если Порт-Сублайм еще не осведомлен о такого рода деятельности.
– Султан Махмуд гордится тем, что знает обо всем, что происходит на подвластных ему территориях, – сказал в ответ посол, с возмущением подняв подбородок.
– Несомненно, сэр, – отозвался Гейбриел, скромно склонив голову.
– Если нам станет известно, что затевается нечто подобное, мы сразу же доберемся до сути дела, уж будьте уверены.
– Господин посол, это все, о чем мы просим. Мы были бы чрезвычайно благодарны за любую информацию, которую вы сможете нам предоставить. – Он сделал паузу, потом продолжил: – Кстати, сэр, позвольте показать вам изображения на лезвии. Они очень необычны. – Гейбриел выдернул кинжал из крышки стола и показал его турецкому послу. – Видели ли вы подобные символы когда-нибудь прежде?
Гейбриел напряженно следил за выражением лица турка и заметил, как тот побледнел, увидев странные маленькие знаки у основания лезвия, не имеющие отношения к выдержке из Корана, выгравированной на ручке.
– Нет. Я никогда не видел такого, – ответил посол. – Можно мне взять это с собой, чтобы показать знающим людям? Возможно, кто-нибудь из них сможет определить, что это означает.
Гейбриел кивнул:
– Разумеется, сэр. Мы были бы очень благодарны. Стараясь, чтобы не заметили его испуг, турецкий посол поднялся с кресла и откланялся.
– Заверьте ее высочество, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы собрать всю возможную информацию, которая способствовала бы более надежной ее защите.
– Мы благодарим вас, сэр, – сказал Гейбриел и поклонился турку на восточный манер, прижав руку к сердцу.
Посол раскланялся в свою очередь, пожелал Гриффу доброго вечера и поспешил уйти.
Гейбриел подумал, что было бы весьма любопытно узнать, что известно этому человеку о символах, изображенных на кинжале. Судя по всему, эти загадочные знаки сильно встревожили его.
Как только закрылась дверь, его всегда вежливый зять обрушился на него в совершенно нетипичном для него приступе гнева.
– Какого черта ты устроил этот балаган?
Гейбриел рассвирепел.
– Прошу прощения?
– Ты ждешь, чтобы я поверил, будто эта девчонка самоуправствует, не считаясь с тобой? Ты участвовал в этом представлении, и не отрицай этого! Неужели ты не понимаешь, какой катастрофой это могло обернуться?
– Но ведь все обошлось, – сдержанно сказал он.
Грифф сердито взглянул на него, но несколько сбавил тон.
– Гейбриел, ты не можешь позволять этой девушке выступать подобным образом. Боже милосердный, поскольку ты рос с такой вспыльчивой особой, как твоя сестра, можно было бы подумать, что ты сумеешь получше справиться с принцессой!
– Справиться с ней? – У него даже лицо побагровело от обидных слов родственника. – Я думал, что моя обязанность – защищать ее, Грифф.
– Да, от себя самой, если потребуется, а также от потенциальных убийц.
– Извини, старина, но тебе не кажется, что ты слишком высокомерно относишься к ней?
– Ты так считаешь?
– Не надо недооценивать эту женщину. Ее высочество – это не просто хорошенькая девушка, родословная которой соответствует нашим целям. Она молодая – это правда, но очень храбрая, и у нее больше мозгов, чем у иного мужчины.
– Вот как? – оказал Грифф и, сложив на груди руки, пристально посмотрел на него. – Только не говори, что и ты попал под ее обаяние.
– Конечно, нет! Что за глупости! – сердито пробормотал Гейбриел. Вопрос в лоб смутил его; он возразил автоматически, но не совсем честно. – Я просто подумал, что тебе следует относиться к ней более справедливо, вот и все.
– Не забудь, что София не одна рискует собой. Для нас тоже очень многое поставлено на карту. Нельзя, чтобы она, ни в чем толком не разобравшись, предъявляла обвинения союзникам Англии...
– Она не виновата, это была моя идея, – признался Гейбриел. – И она сработала, не так ли?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты видел, как отреагировал посол, увидев изображения на лезвии? И ты все еще думаешь, что у Софии нет веских оснований подозревать турок?
– Не знаю. Все возможно! – в смятении воскликнул Грифф. – Али-паша кажется наиболее вероятным подозреваемым, но зачем бы ему делать это? Конечно, этот мерзавец выигрывает от нового договора гораздо больше, чем мы. Что касается султана Махмуда, то я вообще не вижу, какая ему польза от того, что он причинит вред девчонке.
Гейбриел, прищурив глаза, задумался.
– Скажи, а что за человек этот султан?
Грифф пожал плечами.
– Махмуд широко известен как реформатор. Он удивительно восприимчив к западному образу жизни. Конечно, он предпочитает нам французов, но является сторонником мирного сосуществования. Если он и доставляет кому-то проблемы, так это русским. Они все еще грызутся из-за контроля над Дарданеллами.
Гейбриел кивнул.
– Но если бы мы имели дело с его предшественником, – медленно сказал Грифф, – с его единокровным братом Мустафой Четвертым, я бы наверняка с большим доверием отнесся к обвинениям Софии. Тот был опасным и злобным религиозным фанатиком. Он предал своего единокровного брата, султана Селима, еще одного реформатора, чтобы взять власть в свои руки. Он убил его в гареме.
Мустафа окружил себя визирями и шейхами, которые хотели искоренить все западное влияние и вернуть Оттоманскую империю во мрак Средневековья. Но Мустафа, к счастью, правил страной совсем недолго. Сторонники нынешнего султана Махмуда уничтожили его. Я не могу представить себе, зачем, имея у власти столь разумного человека, как Махмуд, Порт-Сублайм вдруг предпринял бы такую авантюру, как попытка прибрать к рукам Каврос.