Одежда была тесновата, но он решил взять ее. Девушка, которой очень понравился неотразимый англичанин, пообещала к утру произвести необходимую переделку. Он сказал, чтобы она делала все, что сочтет нужным.
– Ты отошлешь счет в министерство иностранных дел? – спросила София, когда Гейбриел выписывал чек на купленные вещи.
– Нет, своему брату, – сообщил он.
– Дереку? Почему?
– Разве я не говорил тебе? Некоторое время назад я отписал ему все свое наследство. Если бы я не сделал этого, то мог бы быть очень богатым.
– Почему же ты так поступил? – удивилась она.
– У меня был приступ щедрости, – усмехнувшись, ответил он.
Она рассмеялась, с нежностью обняла его, и они направились к лестнице, которая вела наверх, где находились комнаты для гостей.
– Ты полон самых удивительных сюрпризов, – поддразнила его она.
Поднявшись наверх, они заперли дверь комнаты и, раздевшись, стали плескаться вместе, намыливая друг друга чудесным мылом с ароматом лаванды. Они устроили из этого настоящий праздник и обнаруживали друг у друга все новые и новые местечки, с которыми было нужно познакомиться, которые требовалось обласкать.
Когда он заставил ее повернуться, она поняла, что он что-то затевает. Сначала он намылил ей спину, но его подлинные, греховные намерения стали ясны, когда его руки начали опускаться ниже. Вскоре он заставил ее встать на колени и слегка наклониться над краем ванны, а сам, пристроившись за ее спиной, взял ее сзади, расплескивая при этом воду.
София застонала от удовольствия, а ему показалась мала территория, ограниченная ванной, и он попросил ее лечь на кровать. Она, задрожав, подчинилась. Оба они были мокрые и скользкие, и он овладел ею самым непристойным образом, стоя между ее ногами и взяв в ладони ее ягодицы. София чуть не потеряла сознание от наслаждения, вызванного его необычайно глубоким проникновением.
Когда она, с трудом открыв глаза, увидела его мощную фигуру и напряженное от страсти лицо, она поняла, что другого такого, как он, нет в целом мире.
Он обвил ее ноги вокруг своей талии и, наклонившись, одарил ее таким поцелуем, словно хотел съесть. Сцепив ноги на его мускулистых ягодицах, она позволила ему унести их обоих к новым вершинам наслаждения.
Обессилев и пытаясь отдышаться, они оба рассмеялись, обнаружив, что в результате его усилий кровать оказалась отодвинутой на несколько футов.
К этому времени с кухни принесли заказанный ужин, и они, надев халаты, предоставленные гостиницей, приступили к еде, чтобы поддержать силы.
София охала и ахала, восторгаясь закусками, а особенно – печеночным паштетом на свежем белом хлебе. Отведав его, оба они застонали от удовольствия. В качестве первого блюда было подано рагу из зайца с лесными грибами, зеленой фасолью, морковкой и жемчужными луковками с местного рынка.
На сладкое им принесли яблочно-ореховый торт, в котором чуть ощущался привкус меда. Они открыли бутылочку десертного вина и взяли его с собой в кровать. Закончился ужин кусочком копченого сыра бри на ломтике вкуснейшего хлеба и гроздью зеленого винограда.
София, еще не вполне насытившаяся, поглядывала на него голодным взглядом. Он смотрел на нее с вожделением. И чувство это было взаимным. Она ласкала его по-хозяйски, в восторге от того, что такое количество мускулов и чисто мужской мощи находится между ее ногами и полностью подчиняется ей. Она осыпала его самыми соблазнительными поцелуями, обласкала его грудь своими грудями и дразнила его своим телом до тех пор, пока он чуть не умер от желания. Забыв о всякой девичьей застенчивости, она обхватила пальцами его сильно возбужденный член и направила в ожидавшее его отверстие. Ее нежная плоть все еще побаливала, но она не обращала на это внимания. Она снова хотела его.
Как только она отпустила его руки, он сразу же схватил ее за бедра. Он принялся направлять ее движения и делал это до тех пор, пока они оба не удовлетворили свою страсть.
В ту же ночь, несколько позднее, София, сама не зная почему, вдруг расплакалась. Ей вспомнились Алекса и Деметриус и ужас двух последних дней, от которого она все еще не избавилась, а также все ее страхи, связанные с ожидавшей ее королевской судьбой. Она вспомнила, что опасность еще не устранена, и ее охватили дурные предчувствия.
Но к утру она чувствовала себя лучше. Они оделись и наняли почтовую карету с кучером и форейтором, так чтобы им можно было ехать вместе в карете оставшуюся часть пути до побережья Средиземного моря.
Они выехали рано и любовались живописными пейзажами сельской Франции, наблюдая, как начинает новый день провинция. Однако ее ненасытный любовник имел, как видно, особое мнение относительно того, как провести время. С озорной полуулыбкой, которую она, кажется, уже научилась понимать, Гейбриел посадил ее к себе на колени.
Когда он собирался напроказить или затевал что-нибудь непристойное, у него на левой щеке появлялась этакая игривая ямочка.
Пробравшись под подол ее платья и нижней юбки, он высвободил из брюк твердое, предельно возбужденное мужское естество. Никто и не заметил, как София развела под юбками колени и вскоре почувствовала, что ее голые ягодицы оказались в его паху. У нее учащенно забилось сердце, когда она почувствовала, как его пульсирующий от напряжения член скользнул в уже увлажнившееся в его ожидании отверстие.
За всеми этими занятиями никто из них не заметил, как они оказались в каком-то другом городишке в разгар базарного дня. На окнах кареты не было занавесок, хотя они были закрыты. София запаниковала. Прохожие могли заглянуть в окно. Правда, ее юбки скрывали тот факт, что его возбужденный член находится внутри ее плоти, но тем не менее!..
– Что мне делать? – в отчаянии шепнула она.
– Просто наслаждайся путешествием, – с томной медлительностью произнес он. – Бери пример с меня.
Пока они медленно проезжали через городок, ее сердце бешено колотилось. Продавцы подходили к окошкам кареты, предлагая свои товары.
– Нет, спасибо. Мерси, не нужно, – отвечала София, щеки которой лихорадочно раскраснелись.
– У тебя отлично получается, – поддразнил он ее.
– Я тебя задушу за это.
– Это было бы забавно. Послушай, дорогая, купи-ка ты великолепного французского хлеба у этого парня. Я уверен, что тебе понравится его форма.
– Ты настоящий демон, – сказала София, отсчитывая дрожащими пальцами несколько су, чтобы купить длинный твердый багет. Булочник вдруг нахмурил брови.
– Простите, месье, ваша леди не больна?
– У нее лихорадка, – заявил Гейбриел.
– Послушайте, у нас в городе есть врач.
– Нет-нет, – сказал он. – Я сам вылечу ее.
Когда они доехали до Средиземного моря, то испытали особое счастье при виде его.
Когда они размышляли над тем, что предстояло им впереди, их настроение менялось от романтической эйфории до мрачных предчувствий. На закате они гуляли по пляжу, взявшись за руки, и почти не разговаривали. Рядом с ними простирались зеленоватые воды Средиземного моря, на волнах которого покачивались стайки парусников.
Гейбриел пытался придумать, как затронуть в разговоре тему об угрозе со стороны ордена Скорпиона, когда София с раскрасневшимися от ветра щечками неожиданно повернулась к нему.
– Я хочу поблагодарить тебя за мое спасение, – с серьезным видом сказала она.
Он поцеловал ее руку и улыбнулся.
– А тебе спасибо за то, что любишь меня, – сказал он в ответ.
Она задумчиво взглянула на него, пригладив упавшую на лицо прядь волос.
– Ну-у, это совсем не трудно.
– Ты делаешь меня таким счастливым, – прошептал он, помогая ей заложить за ухо выбившуюся прядку. Та немедленно снова вырвалась на свободу. Эта ее непокорная грива жила, кажется, собственной жизнью, как и все остальное в этой волевой леди, подумал он, покачав головой.