В конце концов, я больше не могу сосредоточиться на поцелуе, поэтому отрываюсь от его губ. Наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга, когда мы оба приближаемся к кульминации быстрого, плотского совокупления.
— Да, — выдавливает из себя Грант с последним срывающимся вздохом. — Да. Ты… все… для… меня.
Я кончаю снова — и от слов, и от всего остального. И на этот раз Грант сразу следует за мной, все его тело сотрясается в конвульсиях, когда он несколько раз напоследок вбивается в меня снизу, приподнимая мое тело толчками.
Он прижимает меня к себе еще крепче, когда я чувствую всплески его разрядки внутри себя. Моя киска все еще сокращается вокруг него, и я чувствую пульсацию ощущений в сосках и кончиках пальцев.
Это отняло у меня так много сил, что я несколько минут не могу пошевелиться. Я лежу, растянувшись на нем, прижавшись щекой к его плечу, и влажно хватаю ртом воздух.
Грант слишком тяжело дышит — разгоряченный, запыхавшийся и обмякший. Его руки нежно гладят мои спутанные волосы.
Я хочу что-то сказать, но мне ничего не приходит в голову. Ничего, что воплощало бы в себе как нашу ссору прошлой ночью, так и наши занятия любовью только что.
Я хочу, чтобы он тоже что-нибудь сказал, но и он этого не делает.
Мы просто лежим вместе, обнимая друг друга, пока не приходит время вставать.
***
Наш план по отвоевыванию бункера слишком детализирован и сложен, чтобы я могла полностью его осмыслить, но основные штрихи сводятся к следующему. Организовать отвлекающие маневры с двух сторон лагеря, чтобы привлечь их внимание и сбить с толку. Затем уничтожить их одного за другим в серии атак небольшими командами.
Если бы Грант определял мою роль, я, вероятно, была бы ответственна за один из отвлекающих факторов, поскольку это самые безопасные позиции. Но вместо этого я с Маком, так что я часть одной из нападающих групп.
Пять лет назад, в то утро, которое я провела за социальной войной с Мелани Брубейкер, мысль о том, что я участвую в настоящем нападении, заставила бы меня хохотать до упаду.
Мир изменился. Все изменилось.
И я изменилась вместе со всеми остальными.
Я нервная, дерганая и стараюсь не думать о Гранте по дороге к бункеру. Мак сидит за рулем пикапа. Я занимаю пассажирское сиденье, а Гейл сзади с пистолетом наготове, просто на случай, если мы с кем-нибудь столкнемся.
— Ты боишься? — спрашивает Мак после продолжительного молчания.
— Да. Я никогда раньше не делала ничего подобного.
— У тебя все получится. Может, ты и выглядишь как кинозвезда, но я вижу, ты знаешь, что делаешь.
Я улыбаюсь ему, искренне удивленная его словами.
— Я не похожа на кинозвезду.
— Еще как похожа. Как ты думаешь, почему все пялятся на тебя, когда ты входишь в комнату?
— Люди не пялятся на меня, — теперь я хмурюсь, сосредоточившись на какой-то невидимой точке перед собой, пока думаю о том, что он сказал. — Они относятся ко мне не иначе, чем к остальным.
Он смеется, низко, тепло и расслабленно.
— Как скажешь.
— О чем ты говоришь? Я не… не… — я умолкаю, в основном потому, что мне слишком стыдно, чтобы произнести что-то более связное.
— Я лишь хочу сказать, что какой бы великолепной ты ни была, я не завидую Гранту. Ибо каково давление. Неудивительно, что бедняга из кожи вон лезет, пытаясь уберечь тебя.
Уголки моих губ все еще опущены, но это в основном потому, что мой разум лихорадочно пытается нагнать ход его мысли.
— В бункере он сообщил, что я под запретом. Для свиданий и всего подобного. Тогда мы не были вместе или что-то в этом роде. Он просто хотел держать всех подальше от меня.
— Уверен, что для тебя это было отстойно, но это неплохая идея. Как бы ты себя чувствовала, если бы к тебе приставал один мужчина за другим, куда бы ты ни пошла? Тем более что есть много парней, которые не принимают «нет» в качестве ответа.
— Он так и сказал.
— Ты разозлилась на него из-за этого?
— Конечно, я разозлилась. Кто хочет жить в каком-то вынужденном пузыре?
— Никто. Но это была неестественная ситуация. Не уверен, что в той ситуации была какая-то хорошая альтернатива.
Я вздыхаю и откидываюсь на спинку сиденья.
— Да. Наверное. Но все же… — я не заканчиваю мысль.
Мак с любопытством оглядывается на меня. У него темные глаза, которые излучают теплоту и интеллект. Он просто не может не нравиться.
— Ты все еще обижаешься на него за это?
— Нет. На самом деле я уже давно не думала об этом. Но я потратила годы, не имея ни малейшего представления, что он вообще думает, и недавно он рассказал мне немного больше. Так что я просто пытаюсь сложить все кусочки воедино.