— Мы не хотели бы удаляться от корабля, — сказал я. — Так что я бы предпочел какой-нибудь приличный отель…
— Ваша милость, у нас маленький город, о таком новомодном заведении, как отель, большинство и не слыхало! Мы не можем поселить вас в обычной портовой таверне! Как это будет выглядеть? — Бургомистр, кажется, вспотел еще сильнее. — Особняк, о котором я говорю, хоть и расположен довольно далеко от порта, но гавань оттуда как на ладони! Извольте обратить внимание: местность у нас гористая, город высоко поднимается по склону. Ваш дом отлично видно отсюда, стало быть, и наоборот. Вот поглядите — там, где часовая башня, немного налево, цветущие деревья, а за ними — синие крыши и ряд из пяти окон? Это одно из крыльев особняка. Я там неоднократно бывал, это собственность моего дяди. Могу вас заверить, что это место хоть и уступает столичным домам, все же принцессе… я имею в виду, графине не стыдно будет там поселиться!
Что-то подобное мы с самого начала и предполагали — хотя мне все равно не сказать чтобы нравилась эта затея. Селиться в доме, который выбрали для нас местные власти, значит, так или иначе становиться более уязвимыми. Но идти на обострение и конфликт, настаивая, что мы непременно останемся на корабле или поселимся рядом с портом, я тоже не хотел. К тому же, Мишель считал, что тут более-менее безопасно — и я был скорее согласен с его оценкой.
— Соглашайся на особняк, — шепнула мне Мира на ухо. — Тут по прямой недалеко, если что, я планирующим полетом доставлю Хелену с Мишем на корабль.
— Планирующим полетом на чем? — так же тихо спросил я ее.
— Простейшее крыло сооружу из подручных средств… Кстати, давно надо было это сделать, почему я у нас в поместье так не развлекалась? И детей бы покатала.
— Может быть, потому что ты еще не совсем оправилась? И тебе все еще сложно просто радоваться жизни?
Мне давно это приходило в голову: помнится, когда Мира начала себя вести как демонстративно милая хозяюшка, мы с Рагной и Ханной думали — ничего, это гиперкомпенсация, еще откатится к условной норме. И действительно, ее немного попустило, но в целом она осталась примерно такой же. А если все-таки это именно что гиперкомпенсация — просто подзатянулась из-за глубины нанесенной травмы? Ведь дело-то не только в девяти годах с Фирионом. Дело еще и в десяти годах с материнским кланом, и в последующих нескольких десятилетиях скитаний. Конечно, их по тяжести не сравнить с тем, что было до и после — но все эти годы Мира была одна, без родных, без друзей, и бежала от всего, что ей было дорого.
В глазах Миры мелькнуло холодное и жесткое выражение.
— Совсем оправлюсь тогда, когда лично взгляну на его труп, — почти совсем неслышно ответила она. — Если уж он сюда сунулся.
…Переезд в особняк занял у нас остаток дня. Разместиться, проверить дом на скрытые угрозы и простейшее обустройство тоже потребовало времени. Слуг у нас было не так много — собственно, только горничная и нянька Хелены, плюс несколько матросов-вестовых (большая часть экипажа вместе с Грандом осталась на корабле). К счастью, в особняке имелся свой постоянный штат — а то не знаю, как бы нам удалось в нем обжиться.
К вечеру я очень хорошо ощущал и прошлую бессонную ночь, и напряжение этого дня в целом — несмотря на подпитывающую меня магию Природы! Пожалуй, я пользовался ей даже слишком часто, потому что к концу дня пришлось просить Миру подрезать мне волосы.
— Ты собираешься послать сон Мишелю? — уточнила у меня Рагна, пока я сидел в кресле, а Мира быстро обкарнывала мне затылок ножницами (особо стараться не стоило, все равно я предчувствовал, что завтра опять придется тянуть магию, и волосы, соответственно, снова отрастут — хорошо, что я мужчина, и подмышки обрабатывать алхимией необязательно!).
— Да, — сказал я, — а ты свяжись, пожалуйста, с Ханной. Или с Леу. Но я думаю, что Ханна ночью будет спать, а Леу, возможно, опять удерет на прогулку или всю ночь над яйцами просидит.
— Тоже так считаю, — чуть улыбнулась Рагна.
Потом вздохнула и тихо сказала:
— Знаешь, Рей… Вот вроде бы я сто лет прожила одна на болоте… в неком расширенном понимании жизни, — тут в ее голосе вспыхнула и прошла прежняя ледяная ирония, которая появлялась все реже и реже. — И ничего, не слишком страдала. А теперь не видела Ханну и детей… и Леу, конечно… меньше месяца — а уже скучаю по ним.