До слуха доносились приглушенные тусклые голоса.
- Зачем мы его тащим, кто он такой?
- Болтливый свидетель. Клиент приказал избавиться, но Ястреб не уверен в правильности такого приказа. Он однажды чуть не попался на иностранце. Такая волокита была поднята, нам еле удалось скрыться тогда. Сам понимаешь, на Интерпол никаких денег не хватит, если они своего разыскивать будут. Этот, судя по всему тоже не из бедных, мало ли кто у него в знакомых может оказаться. Нам на себя лишние подозрения наводить нельзя.
- И долго мы его будем держать тут?
- Как дело с Лесовскими утихнет, так и с этим покончим. Ястреб не хочет, чтобы два похищения в одно связали.
- И надо было этого сейчас брать? Потом нельзя было?
- Нельзя. Я же говорю тебе - он болтлив оказался. Я сам видел, как он в офис Лесовского заходил.
- Ну-ну.
Олизона затолкнули в неширокую подвальную камеру и захлопнули скрипящую дверь.
Джеймс некоторое время просидел на полу, потом поднялся на ноги. Глаза с трудом привыкали к темноте.
Верховному магу Красстраны не удавалось поверить в происходящее с ним как в реальность. Он в чужом мире, в плену каких-то бандитов, в роли «болтливого свидетеля» ждущего свой приговор.
«Да, граф Олизон, не хватало вам веселой жизни, - посмеялся над собой Джеймс, - примите поздравления, вы её нашли. Не самые заманчивые приключения, но зато вполне серьезные».
Страха за жизнь не было. Маг давно утратил это чувство. Но появилось нечто новое, раннее незнакомое, но схожее с интересом жить дальше, с ненормальным веселым любопытством, что же еще его может ожидать в будущем, если настоящее явилось непредсказуемой чередой непривычных незапланированных ситуаций. В восьмой параллели маг подобного от жизни не получал. Каждый день был продуман, каждый час распределен, ни каких сюрпризов, ничего того, что как-то или иначе могло не зависеть от графа. Обстоятельства создаваемые исключительно магом, просчитанные и взвешенные, полностью зависимые от него. Теперь Олизон наоборот попал в зависимость от обстоятельств, не имея ни одной возможности повлиять на них.
Послышался неприятный скрип старых железных засовов, и дверь медленно начала приоткрываться. Граф что было сил кинулся на вошедшего здоровяка и практически справился с ним, но на помощь товарищу быстро подоспели остальные. Попытка ничем не увенчалась и ко всем прочим неудобствам Джеймсу стянули руки за спиной жесткой металлической проволокой.
- Ты чего это удумал, европеец несчастный, - недовольно пробурчал «поверженный» крепыш. – Или уже жить надоело? Смотри, не балуй больше. И посторонись, сейчас к тебе соседей приведут.
- Их бы отдельно разместить, Ястребу не понравится, - в каменную «темницу» заглянул мужчина более приличного вида, чем те, что караулили графа.
- Где мы еще такой склад найдем, который запираться будет, на всем заводе одно помещение с нормальной дверью, - ворчал здоровяк. – Давайте, видите остальных.
Джеймс посторонился, и в камеру втолкнули три испуганные фигурки. Дверь со страшным скрежетом захлопнулась.
Олизону потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть в своих соседках знакомые черты и узнать, кто удостоился коротать с ним последние часы.
Маргарита Алексеевна старалась успокоить племянниц. Больше и сильнее плакала Алевтина. На Полину, судя по виду, нашло шоковое состояние, и она из него не выходила. Пройдя в угол комнатки, она села на пол и тихо начала всхлипывать.
- Они сказали, что нам осталось жить не больше суток, неужели это правда, тётя? – спрашивала Тина, хватая Риту за руки. – Я не хочу умирать, я домой хочу, - отчаянно ревела она.
- Всё будет хорошо, - монотонно твердила Маргарита Алексеевна, садясь на пол возле Лины и обнимая обеих девушек. – Я уверенна, что всё будет хорошо и нас найдут.