Но та девочка умерла десять лет назад; теперь ей уже никто не поможет.
Человек пошатывается под весом оков; ему не хва-тило бы сил, чтобы вырваться и, подхватив цепи, по-бежать к двери, да он и не пытается этого сделать. Вместо этого он опускается на пол у моих ног и хва-тается за край моего платья, пачкая бледно-желтый шелк красным.
Нет. Пожалуйста. Мне хочется помочь этому чело-веку подняться и сказать, что он ошибся; хочется от-скочить подальше^ потому что он пачкает кровью мое
прекрасное платье; а еще мне хочется пронзительно завопить, что из-за его слов нас обоих ждет страшная участь, и его по крайней мере просто убьют.
— Он заявил, что не станет говорить ни с кем, кро-ме тебя, — язвительно сообщает мне кайзер Корби-ниан.
— Кроме меня? — Сердце так часто бьется в гру-ди, что я удивлена, как это все придворные не слышат этот стук. Взоры всех собравшихся в зале устремле-ны на меня, все ждут, что я совершу промах, жадно высматривают малейший намек на неповиновение — ведь тогда они смогут поглазеть, как по приказу кай-зера меня снова высекут. Ни за что не доставлю им такой радости.
Пока я не злю кайзера, он позволяет мне жить, по-вторяю я снова и снова, как заклинание, но неожи-данно мне становится трудно проговаривать эту фра-зу даже мысленно.
Сидящий на троне кайзер подается вперед, у не-го горят глаза. Я так часто видела этот взгляд, что он преследует меня в кошмарах. Кайзер сейчас словно акула, уловившая в воде запах крови.
— Разве ты его не знаешь?
Кайзер обожает задавать вопросы, правильного от-вета на которые не существует.
Я снова смотрю на окровавленного астрейца, де-лая вид, будто пытаюсь его вспомнить, хотя мой ра-зум кричит его имя. Из глубины памяти всплывают новые воспоминания, и я отчаянно пытаюсь не обра-щать на них внимания. Кайзер внимательно за мной наблюдает, он только и ждет, что я проявлю непови-новение, но я не могу отвести глаз от израненного человека. В той, другой, жизни я его любила.
Он был самым доверенным стражем моей мате-ри и, судя по ходившим при дворе разговорам, моим
кровным отцом, хотя даже моя мать не могла бы ут-верждать этого наверняка.
Я помню, как, впервые услышав эти слухи, всма-тривалась в его лицо, ища общие черты. Нос у него был такой же формы, что и у меня, а волосы так же завивались над висками, но в остальном я слишком сильно походила на мать, так что — кто знает. Всё это было прежде, когда мои глаза еще оставались по-дет-ски огромными и не приняли свою нынешнюю фор-му, но теперь сходство настолько явное, что я зады-хаюсь от потрясения.
Будучи Защитником, Ампелио много путешество-вал, используя свою огненную магию на благо стра-ны, но неизменно привозил мне сладости, игрушки и новые сказки. Я часто засыпала у него на руках, ух-ватившись за огненный камень, который всегда ви-сел у него на шее.
Заключенная в камне магия тихонько гудела у ме-ня в крови, убаюкивая, словно колыбельная. После то-го как моя мать умерла, а привычный мир обратился в прах, я ждала, что Ампелио меня спасет. Эта надежда таяла с каждой новой насаженной на пику головой очередного убитого Защитника, и всё же не умира-ла. Я по-прежнему слышала произнесенные шепотом сплетни, мол, Ампелио готовит восстание, и эти раз-говоры поддерживали во мне надежду, даже когда все остальные Защитники погибли. Пока хоть кто-то из них оставался на свободе и боролся, я продолжала ве-рить. Я не допускала даже мысли, что могу увидеть в этом зале плененного Ампелио, и сейчас меня слов-но накрывает самый страшный кошмар моей жизни.
Я пытаюсь ни о чем не думать — бесполезно. Даже теперь в моем сердце теплится робкая надежда на то, что однажды всё будет хорошо, что я и мой отец вме-сте увидим новый рассвет и будем свободны.
Глупая, опасная надежда, и всё равно она прожига-ет мою душу насквозь.
На глаза наворачиваются слезы, но я не могу по-зволить им пролиться.
Теперь на груди Ампелио нет живого камня, оче-видно, люди кайзера первым делом его отобрали, схватив Защитника. Силы одного живого камня ед-ва-едва хватит, чтобы обогреть нетренированно-го придворного холодной зимней ночью, но Ампе-лио обладал редким даром, и с помощью своего ог-ненного камня легко мог спалить весь этот дворец дотла.
— Это знаменитый Защитник Ампелио, — го-ворит кайзер, насмешливо растягивая слова. — Ты должна его помнить. Он сеял смуту в шахтах, пытал-ся настроить рабочих против меня, а на прошлой не-деле даже подстрекал их поднять мятеж на Воздуш-ном руднике. Мой верный Тейн изловил негодяя и доставил сюда.
— Разве бунт поднялся не из-за землетрясения? — Слова срываются с губ прежде, чем я успеваю их пе-рехватить. Такое чувство, что они принадлежат кому-то другому, во всяком случае, Тора никак не могла бы такое ляпнуть.