Есть не хотелось, как и подниматься в темную комнату. Я ковырялась вилкой в тарелке, то и дело бросая тревожные взгляды на входную дверь, хотя и так было понятно, что отец с братом решили заночевать в городе, чтобы не ехать через проливной дождь в кромешной темноте. Спустя некоторое время пришла Антония. Молча села в соседнее кресло, всем своим видом показывая, что не ради моего общества спустилась со второго этажа. И ее и меня вполне эта ситуация устраивала. Ближе к полуночи, когда ливень превратился из потопа в обычный дождь, я, наконец, сдалась и встала.
- Я пошла спать.
Антония пожала плечами, уткнувшись в книгу едва не носом - при слабом свете свечей это был единственный способ разглядеть написанное. Я сдержала комментарий про угасающее зрение и ушла.
Заснуть не получалось. Несмотря на холод, пришедший с дождем, мне было душно - закрытые ставни не давали воздуху циркулировать, а тревога за отца и брата заставляла держать глаза открытыми. Дом был погружен в тишину, нарушаемую лишь шумом воды и скрипом половиц под ногами стражи. Мужчины разделились, двое остались у парадного, двое ушли к патио. Я заснула лишь ближе к утру - когда непроглядная темнота в комнате сменилась слабым, едва различимым сумраком.
Дождь шел и утром - серость за окном стала лишь чуть ярче. Вода клокотала в широких канавах по периметру дома, сбегая в канал, ведущий к городу. В сезон дождей, когда подземные резервуары часто переполнялись, вода выходила на землю и еще мой прадед приглашал инженеров из столицы, которые прорыли небольшой канал, укрепив его камнем. Так что три месяца в году желтые равнины превращались в обычные приречные города центральной части империи. Небольшой бонус за невозможность выйти из дома шесть месяцев в году.
Пока служанка помогла мне привести себя в порядок, по дому успел поплыть вкусный запах пшеничных лепешек. Отец и Малкольм уже сидели в столовой - запах свежесваренного кофе и смазанных козьим маслом лепешек растекался по комнате. Хотя меня обрадовала не еда, а появление близких. Радостно вскрикнув, я повисла у Малкольма на шее.
- Тише, не ори как оглашенная... - попросил отец, делая большой глоток из кофейной кружки.
- Когда вы вернулись? Что случилось? - потребовала я ответов, усаживаясь рядом с братом. Вчерашний скандал не упоминался.
- Под утро уже... - дождавшись кивка отца, ответил Малкольм. - Вы спали.
- Что произошло? - покосившись на служанку, тихой тенью стоявшей в дверях, я отправила ее за молоком и принялась намазывать маслом лепешку. - Я слышала, пастырь погиб...
Малькольм вздохнул. Видно было, как его передернуло и я взяла брата за руку. Которую он, впрочем, ненавязчиво выдернул. Я нахмурилась, но говорить ничего не стала - тем более, что в этот момент в столовую вошла Антония. Коротко поприветствовав нас, она заняла место напротив меня. Перемирие с сестрой тоже выглядело скорее временным.
- Похороны завтра. Зажечь бы еще костер при таком дожде... - продолжил Малкольм.
- Я магу сказал, он обещал помочь, - отец недовольно покачал головой, смотря, как Антония намазывает поверх масла на лепешке еще и джем. Но ничего не сказал. Я только пожала плечами и вцепилась в лепешку зубами. - Тони... Составь письмо в столицу, закажи нового пастыря.
- Но что случилось? - проигнорировав явное нежелание рассказывать, сестрица, которая очевидно подслушивала за дверями, приступила к выпытыванию. - Его убили?
Я поморщилась. У меня еще долго будет все болеть после вчерашней порки, неужто захотела еще?
- Не твое дело! - ожидаемо осек ее Малкольм. - Не след тебе о таком говорить, ясно?
- Тише, сын... - вздохнул отец, взмахнув рукой. Тот резко замолчал, слегка виновато покосившись на отца. - Я тебе скажу один раз и повторять не буду...- это уже к сестре. Я навострила уши. - Услышу по дому разговоры, выпорю так, что сидеть не сможешь еще месяц. Пастыря убили. Убийцу мы найдем и накажем, дознавателя уже вызвали. А больше об этом говорить нечего. И слугам скажи.
- То есть его еще не поймали? - со страхом спросила я, забыв про еду. - Вы знаете кто это был?
Но короткий период благодушия быстро закончился. Отец посчитал, что все остальное не наших ушей дело и больше из него ничего было не вытянуть. Да и опасно - настаивать на своем. Поэтому я быстро свернула расспросы и решила, что остальное можно вытрясти из слуг. Они всегда в курсе событий - они слышат то, что никто не слышит. Вскоре после завтрака мужчины снова ушли из дома. Мы с сестрой отправились на кухню.
- Ма-ати... - протянула я, с некоторой брезгливостью усаживаясь за грубо сколоченный стол и делая умоляющие глаза. - А скажи-ка мне, дорогая...