Хор нестройно затянул «Сюзанну». Делу кое-как помогала пара медсестер. Бекка машинально посмотрела, не сидит ли там бабушка, хотя знала, что их вызвали сюда именно потому, что Гемма резко сдала. Кое-кто из обитателей дома престарелых узнал Бекку, а мистер Силверс даже помахал. Она послала ему воздушный поцелуй, и он ответил смешной детской гримасой.
Шана продолжала давить на кнопку лифта, словно от этого напора тот не выдержит и приедет быстрее. Сильвия оставила сережки в покое и теперь пыталась натянуть темно-серый свитер на плоский живот.
Бекка не торопилась. Она знала, что капризный механизм по привычке тянет время, а потом придется еще дольше ждать, покуда он соизволит с пронзительным лязгом опуститься на первый этаж.
Дверь лифта наконец отворилась, и оттуда вышли две медсестры.
– Здравствуйте, Бекка, – сказала с улыбкой одна из них. – Сегодня утром она была вполне бодра и спрашивала о вас.
Другая просто кивнула. Это была персональная медсестра миссис Хартсхорн.
Бекка улыбнулась в ответ особенно ласково, словно восполняя то, что Шана и Сильвия не обратили на медсестер никакого внимания, будто белые халаты делали тех невидимыми. Бекка втиснулась в тесную кабинку лифта вслед за Шаной.
– Третий, – подсказала Бекка на всякий случай: сестры были тут лишь дважды за четыре года. Обе жили далеко, – одна в Лос-Анджелесе, другая в Хьюстоне.
– Знаю, знаю, – с нарочитым вздохом произнесла Шана, – я уже здесь бывала.
– Мы обе бывали, – поспешила добавить Сильвия. Теперь она играла толстой золотой цепочкой на шее, словно хотела напрочь сорвать хамсу – подвеску в виде ладони. – Это ж так тяжело, Бекка. Не понимаю, как тебе удается приходить сюда каждый день.
– Ну, не каждый, – прошептала Бекка.
– Уверена, – продолжила Сильвия, казалось, не услышав слова сестры. – Живи я поблизости, все равно каждый день не смогла бы. Не здесь. Не в нынешнем ее состоянии.
Бекка улыбнулась и прикрыла глаза: боялась – откроешь, и сестры заметят подступающие слезы. Тут Шана и Сильвия снова начали рассуждать, как хорошо, что Гемма в ее возрасте, да еще с артритом и диабетом, ничего не понимает, а значит, и не страдает. Будто тело не чувствует боли, если ум заблудился в далеком прошлом. «Но Гемма еще не совсем одряхлела и из ума не выжила!» – сердито подумала Бекка, и гнев немедленно помог справиться со слезами.
Она уже готова была произнести это вслух, но лифт остановился, и дверь открылась прямо напротив поста медсестры. Там никого не было, но открытый блокнот и разбросанные по столу бумаги выдавали недавнее присутствие кого-то из персонала.
– Ненавижу здешний запах, – сказала Сильвия, нервно разглаживая волосы и поправляя черный бархатный обруч. – Не знаю, как люди это выносят.
– Обычно это их отсюда выносят, – отозвалась Шана. – Старые дома и старые люди всегда воняют. Не собираюсь жить в старом доме и становиться старухой.
– А какие варианты? – пробормотала Бекка и тут же прикусила язык: снова попалась на удочку. По отдельности старшие сестры были весьма достойными деловыми дамами. Шана занималась недвижимостью, Сильвия – социальной работой. Но, встречаясь, они непрерывно пререкались, как малые дети. Перед их приездом Бекка настраивала себя несколько дней. Но все равно, стоило им оказаться вместе в доме, где они выросли, тут же начинались перебранки. Все как всегда.
Она закусила губу и в молчании пошла по коридору. Миссис Бентон одна-одинешенька сидела в своей комнате и негромко плакала. Бекка припомнить не могла, чтобы та не плакала и не звала маму. Внизу остальные обитатели третьего этажа уже допевали «Сюзанну» и, скорее всего, собирались приступить к «Клементине», вот только миссис Бентон всхлипывала, словно несчастное дитя.
Бекка резко свернула к триста десятой комнате и привычно оглядела скромную, аккуратную обстановку. Им повезло: Гемма любила солнечный свет, а эта угловая комнатка была необычайно светлой. Однако сегодня за окном валил снег, и здесь было серо и холодно.
– Здравствуй, Гемма, – бодро обратилась Бекка к лежащей на постели бабушке. Ту плотно укутывал пестрый плед, и можно было не обращать внимания, что она крепко привязана к кровати. По телевизору показывали какую-то викторину, и Сильвия, проходя мимо, немедленно его выключила.
Шана подошла к кровати и поцеловала бабушку, еле коснувшись щеки. Как ни легок был поцелуй, он все же оставил след на старой высохшей коже. Сильвия подождала своей очереди и тоже потянулась губами, но до щеки не дотронулась. На глазах выступили слезы. Она опустила загородку кровати и все-таки поцеловала бабушку.