— Ты смотришь на эмоциональный рисунок, — объяснил Эшу, — но внешне твоя жена и твоя дочь похожи. Телосложение, лицо, глаза.
— Моя дочь… — Грен попробовал словосочетание на вкус. — Мы можем что-нибудь сделать с ее родителями? Я не хочу вот так оставлять ситуацию. Может, заявить в полицию того мира?
— Бесполезно, — махнула трубкой Туу-Тикки. — Не забывай, я выросла в схожих условиях и практически в то же время. Семейное насилие там и тогда не считается чем-то хоть сколько-то значимым, власти убеждены, что в семье ребенку лучше, чем в приюте, значит, ее просто вернут родителям. Поверь, это не современные Штаты.
— Плохо, — сказал Грен. — А вмешаться сам я не вправе.
— У вас вроде были гости, занимающиеся детьми-потеряшками? — спросил Эшу. — Обратись к ним, может, что подскажут. Тот же Роджин, например.
— Посоветуюсь с ним. Ты можешь порекомендовать что-то конкретное?
— Вряд ли, — признался Эшу. — Когда меня вытащили из сходной ситуации, я был уже взрослым. Много любви, заботы, понимания? Не знаю. Я же не человек, а Тая — вполне человеческий детеныш. И покажите ее врачу.
— Обязательно, — кивнула Туу-Тикки. — Со вторника и начнем. Мне кажется, у нее постоянно что-то болит, но она так привыкла, что даже не замечает.
— Да, — подтвердил Грен. — Болит. Но я не могу понять, что и где. Это не свежие травмы.
— Может, зубы? — неуверенно предположила Туу-Тикки.
— Может и зубы, — кивнул Эшу. — Если понадобится сверхъестественная медицинская помощь, зовите меня. Помогу чем смогу.
— Силой Первого дома?
— Хотя бы и так. И идемте есть. Мы, собственно, к вам на обед пришли.
Книги Туу-Тикки и Тая обсуждали долго. Это даже нельзя было назвать обсуждением — Тая главным образом делилась впечатлениями. Впечатлений было много. Туу-Тикки объясняла ей вещи, которые Тая не поняла или невнимательно прочитала. В целом Туу-Тикки осталась довольна: Тая не просто любила читать, она оказалась еще и достаточно умной девочкой. Умной, вдумчивой, внимательной, хваткой — и все же очень запуганной. Первые минут пятнадцать беседы она нервничала, комкала подол, то и дело грызла ногти. Туу-Тикки не стала заострять на этом внимание. Невротическое поведение у ребенка-травматика не сгладится за два дня комфорта.
Туу-Тикки осмотрела девочку и сказала:
— Давай завтра мы начнем наш поход с того, что сводим тебя в салон красоты и тебе сделают красивую прическу.
— Ну… хорошо, — пробормотала Тая. — А какую?
Туу-Тикки повернулась к своему компьютеру и набрала в поисковике «прически на средние волосы».
— Иди сюда, — сказала она. — Давай выберем то, что тебе понравится.
Тая несмело подошла к ней. Туу-Тикки развернула к ней монитор.
— Я хотела волосы отрастить, — тихо сказала девочка.
— Сначала надо придать им форму, — объяснила Туу-Тикки, — а потом уже отращивать сколько угодно. У тебя уже были длинные волосы?
— Ага, — кивнула Тая. — Косички. Но потом я пошла на плаванье и меня остригли. — Она ткнула в фотографию прически «сэссун». — У меня вот такая прическа была. Мне нравится.
— Значит, такую и сделаем, — пообещала Туу-Тикки. — Попросим мастера оставить длину побольше. А потом купим тебе шампунь и бальзам для твоего типа волос.
— Что такое бальзам?
— Такое средство, которое наносят на волосы после мытья, держат и смывают. От него волосы становятся здоровыми, шелковистыми и легче расчесываются.
Тая кивнула. Туу-Тикки запустила картинку на печать. Тая дернулась, когда заурчал принтер.
— Что это? — спросила она.
— Принтер. Он печатает тексты и картинки из компьютера. Ты имела дело с компьютерами?
— Нет, — покачала головой Тая. — Я думала, они большие.
— Раньше были большие, а теперь и в телефоне есть компьютер.
— В телефоне? — удивилась Тая.
Туу-Тикки показала ей мобильник.
— Это телефон? — Тая не поверила.
— Да, мобильный телефон. Заряжается от сети, как и твоя читалка. Я куплю тебе такой. Сейчас у всех такие есть.
— А как в таком набирать номер?
Туу-Тикки показала. И объяснила:
— Это, по сути, карманный компьютер. Можно позвонить, можно отправить текстовое сообщение, можно поиграть в игры, можно почитать, можно даже фотографировать. Давай я тебя сфотографирую. И сниму отпечатки пальцев.
— А зачем?
— Чтобы наш друг Кадзутака Райтхен смог сделать для тебя документы. По ним ты будешь наша с Греном приемная дочка. Какую фамилию ты хотела бы взять, мою или Грена? У меня фамилия Шук, а у Грена — Эккенер.
— Я не знаю… Почему у вас разные фамилии? Вы же муж и жена.
— Я не стала менять фамилию, когда вышла замуж. Так какую ты выберешь?
— Не знаю. — Тая примерила свое имя и к одной фамилии, и к другой. — Таисия Эккенер — это как-то странно.
— Ну, мы запишем тебя не Таисией, а Таей, если ты не против.
— Не против. Тогда Эккенер, можно?
— Конечно. А теперь сядь в кресло и попробуй улыбнуться.
Пока Туу-Тикки писала Райтхену письмо и прикрепляла к нему файлы с отпечатками и фото, Тая качалась в кресле-качалке. Оно ей очень понравилось. Она рассматривала комнату — стеллажи с книгами и пластиковыми контейнерами, швейную и вязальную машинки, большое окно, заставленное цветами, в которое был виден сад, гитары в стойках.
— Вы играете на гитаре? — спросила она.
— Да. Ты хотела бы научиться?
— Я люблю петь, — призналась Тая. — Я пела в хоре и в ансамбле, первый и второй голос.
— Значит, у тебя хороший диапазон. Споешь мне?
— А что?
— А что бы тебе хотелось? — Туу-Тикки взяла гитару, подстроила струны. — Я попробую подыграть.
Тая задумалась.
— «Прекрасное далёко», — сказала она. — Вы его знаете?
— О да, — кивнула Туу-Тикки. — Я буду подпевать тебе на припеве.
И она начала играть. Тая запела. У нее и правда оказался очень чистый, звонкий, неплохо поставленный голос. На пение из гостиной заглянул Грен, остановился в дверях, слушая. Когда песня была допета, он сказал:
— Тая, ты чудесно поешь. Что ты думаешь о том, чтобы продолжить заниматься вокалом?
Тая посмотрела на него с недоумением.
— Дальше учиться петь, — пояснила ей Туу-Тикки.
— А можно? Я ходила в дом пионеров в ансамбль. И пела в хоре там же. Тут же нет домов пионеров.
— Нет, — улыбнулся Грен. — Зато есть хорошие частные учителя. И школу мы тебе подберем такую, в которой есть свой хор или ансамбль.
— Но это же только когда я выучу английский.
— Да, — согласился Грен, — но пока ты можешь петь просто с нами.
Тая улыбнулась.
— Я много песен знаю, — сказала она. — А можно петь Никитиных?
— «На лошадке оловянной скачет всадник оловянный с медною трубою»… — пропел Грен. — Конечно, можно. Туу-Тикки их тоже любит.
— Это здорово, — обрадовалась Тая. — А вы поете? На два голоса?
— Редко, — покачал головой Грен. — Я играю на арфе. Мы выступаем с Туу-Тикки — гитара и арфа. Вот в следующую пятницу у нас будет концерт.
— Но вас с Алексом мы взять не сможем, — сказала Туу-Тикки. — Концерт будет в клубе, туда не пускают тех, кому меньше двадцати одного года.
— Будет запись, — пожал плечами Грен. — Алекс сумеет настроить трансляцию, и вы с ним сможете посмотреть концерт дома.
— На большом экране? — спросила Тая.
Грен кивнул.
— Ты знаешь нотную грамоту? — спросил он.
— Нет.
— Я научу тебя основам. А Туу-Тикки научит играть на гитаре.
— Если ты захочешь, — заметила Туу-Тикки.
— Я… я хочу, — энергично кивнула Тая. — Я всегда хотела.
— Вот и отлично, — улыбнулся Грен. — Тикки, у тебя же еще остался твой старый «гибсон»?
— Он в репетиционной, — подтвердила Туу-Тикки. — Сходи пока за ним.
— Что, прямо сейчас и начнем? — удивилась Тая.
— Почему бы и нет? Ты не против?
— Она очень способная, — сказал Грен, раздеваясь ко сну. — Талантливая. Я бы придушил ее родителей.
— Спокойно, спокойно, — ответила ему Туу-Тикки, которой дух расплетал на ночь сложную косу. — Ты не вправе, ты сам говорил. Слушай, а где Кай?