— Ну-ка, следопыты, что скажете?
— Здесь были курящие женщины, — сделал вывод Петр.
Верно. В пепельнице двадцать два окурка «Мальборо», двенадцать — со следами помады, из них семь скурены до фильтра.
— А поглубже?
— Можно подумать, что пили одни люди, а закусывали другие!
— Точно! Молодец, Валек!
Бутылки могли служить украшением любого бара. «Камю», «Мартель» — на донышке еще осталось немного пахнущей спиртом жидкости. «Бордо» — здесь тоже что-то плещется. Красивая, под хрусталь, плоская бутылка с черной этикеткой — эта пустая. Две пустые из-под «Шампанского».
А вот закуска — другого рода: дешевые консервы, вареная колбаса, кабачковая икра, плавленые сырки. Странно.
— Хозяин — моряк?
Петр рассматривал большую гравюру — фрегат с туго надутыми парусами, накрененный в лихом галсе, орудийные порты окутаны клубами дыма. На журнальном столике искусно выполненная модель парусника, над ним — старинный штурвал. Вот и еще атрибут морской романтики, на стене — ножны от кортика. Того самого, что сейчас лежит у меня в сейфе.
— Хозяин — нет, но кто-то в семье — наверняка. Держи рулетку. Так, от двери — два метра шестьдесят...
Неожиданно раздался телефонный звонок.
«Телефон на даче — редкость», — мелькнула мысль, я прошел в кабинет и взял трубку.
— Все в порядке? — осведомился мужской голос.
— Да, — ответил я. Действительно, не спрашивать же, что он понимает под «порядком».
— О’кей. — Раздались гудки. Разговор был окончен.
Осмотр и составление протокола, планов и схем заняли часа полтора. Дело шло к концу. Я поднялся наверх, заглянул в две маленькие комнатки с кроватями, вышел на веранду. Отсюда открывался умиротворяющий вид на окрестный пейзаж, и надо сказать, с приподнятой точки обзора он выглядел еще живописней. А через поляну по направлению к даче шел человек.
Я отпрянул в глубину веранды, но тут же сообразил, что отсвечивающее на солнце стекло делает меня невидимым.
Кто же это? Скорее всего кто-то из хозяев, может быть, даже сам Золотов-старший. Впрочем, нет. Хотя я беседовал с ним только по телефону и поэтому узнать не смог бы, этот человек гораздо моложе — подобранная фигура, резкая отмашка руками... Лица рассмотреть не удавалось, вот подойдет...
Но когда незнакомец подошел ближе, забор скрыл его из поля зрения.
Я спустился вниз и вместе с практикантами вышел на крыльцо, чтобы встретить посетителя. Но прошла минута, другая, третья, а в калитку никто не входил.
— Ну-ка, ребята, посмотрите, куда он делся.
Оставшись один, я быстро вытащил книжку, плюхнулся в кресло, расслабленно вытянул ноги.
«...Мы высаживались на Леду последней сменой. Этот факт не был известен никому на Земле, за исключением узкой группы экспертов, получивших специальный допуск к отчетам, видеозаписям, образцам и другим материалам, собранным нами и двумя первыми экспедициями. Официально планета считалась необитаемой и непригодной для освоения из-за высокого уровня природного радиационного фона...»
Что-то отвлекало внимание, я прислушался. Тихий тупой скрежет то пропадал, то появлялся вновь. Жук-древоточец! Я подошел к стене и внимательно осмотрел ровную деревянную поверхность. И точно. Одна дырочка, другая, третья... А сколько ходов уже проделано там, внутри? Дача оказалась больной...
Вернулись Валек с Петром.
— Никого нет, мы все вокруг обегали. Наверное, он куда-то в другое место шел.
— Может быть, конечно, и в другое. Но тропинка ведет прямо к воротам, больше идти по ней некуда...
Я сфотографировал все помещения, снял со стены ножны от кортика. Подчиняясь внезапно пришедшей мысли, отлил в пронумерованные флаконы образцы спиртного из экзотических бутылок. Кажется, все, можно дописывать протокол.
Когда мы вышли на улицу, солнце уже скрылось за деревьями. Я сделал еще пару снимков — общий вид дачи и подходы к ней. Хотелось есть, а предстоял еще обратный путь до станции, потом ожидание электрички, потом...
— А почему вы не ездите на машине? — Мысль Петра работала в том же направлении.
— Потому что на ней ездит прокурор, — дал я исчерпывающий ответ и приготовился к следующему вопросу, но его не последовало. Чувствовалось, что ребята устали.
Из окна электрички я все время смотрел в левую сторону. Там, за деревьями, любили проводить время Валерий с друзьями, и, видно, отдых удавался на славу, недаром же они называли дачу «Баркентина «Кейф».