– Как насчет пары сотен кредитов? — предложил я. Слова — это информация. Но информация — это не только слова.
– Это мне нравится, — довольно сказал капитан. Когда он говорил эмоционально, он начинал растягивать гласные.
Я все еще не открывал глаза, шансы расплывались, возможные партии текли непрерывной чередой размытых картин.
Если нет конкретного будущего, как можно определиться с тем, что именно произойдет? Знание ― сила, знание меняет всё. Я знаю, а значит могу изменить происходящее. Но тогда мое знание будущего должно включать само себя. Такое будущее, которое увидели. Отличающееся от того, которое бы не увидели. Ловушка сознательной деятельности…. ее описание и причины вплоть до рациональных объяснений нейрофизиологов возникают в ней самой же. Прочь эти мысли! Потом. Я открыл глаза.
– Клади карты, Травер, — отстранёно сказал я.
Бесстрастно, стараясь ничего не перепутать, я заменил главную и боковую колоду на столе. Смыслы, причины и последствия сменились бесконечным калейдоскопом образов. Слишком сложным, чтобы его осознавать. Но сознаем ли мы свои действия вообще? Я начал вглядываться и с трудом, но зафиксировал образ будущего, вполне конкретно создав его, собрав боковую колоду. Игра началась.
В первом раунде я спокойно собрал двадцатку, добрав ее плюсующей на пять картой. Во втором убрал перебор отрицательной на минус четыре, даже не дожидаясь следующей карты. В последнем раунде удвоил третью карту даббл-картой из «руки». Еще пара карт и двадцать собрались сами. Травер собрал только одну двадцатку на три партии. Чистая победа.
– Поганец врет! Он умеет играть и, сит его возьми, неплохо! — Травер был раздосадован и не на шутку разозлен. Или же просто очень эмоционален. Очень сложно понять, учитывая, что он не человек. — Продул коку и наварил на мне пару сотен.
Он возбухал ещё недолго, успокоился капитан также быстро, как и разошелся.
– Я уже видел один раз такую «игру», — заметил лейтенант.
Зелтронка обернулась ко мне, приобняла и поцеловала, поздравляя с победой.
– Теперь ты сможешь угостить девушку кореллианским бренди, — сказала Свельда, дыша мне в ухо.
Между тем лейтенант вертел в механической ладони мундштук. Он смотрел мне в глаза.
– Закрывать глаза перед тем, как отдавать приказы или решать важные вопросы, — спокойно продолжал лейтенант. — Быстро изучать языки и проявлять поразительное везение. Это привычная манера поведения джедаев. Или ситов. Ты можешь оказаться полезен или принести неприятности. Но из джедаев очень херовые штурманы и математики. Мышление слегка другое. Большинство из них просто следуют «велениям силы». Что ты можешь сказать насчет этого?
– Я предпочитаю думать своей головой, но учитывать элемент случайности и погрешности должен любой инженер, в том числе и делать качественные оценки. Сила в этом может быть помощником, но только помощником, — я не стал отпираться, если я попаду к ним в команду, скрывать одаренность будет глупо, но я вовсе не джедай и не сит. — Однако же, я никогда и нигде таким фокусам не учился.
– Я играл пару раз с джедаями в пазаак, они утверждали, что предсказать заранее, что положить на стол, практически невозможно. Трудно предсказать действия генератора истинно случайных чисел — так говорил мне один магистр. Очень немногие это могут, — Ивендо теперь задумчиво смотрел вдаль мимо меня. — И никакая Сила не заменит данные разведки.
Зелтронка удивленно смотрела на второго пилота.
– Ивендо, ты никогда не рассказывал, что видел джедаев, Целого Магистра! Я никогда их не встречала. Я слышала: они эмпаты, это может быть интересно, – тараторила зелтронка. Сдерживать себя — это не про нее, меня окатывало волнами ее эмоций.
– Они бы тебе не понравились – они скучные и правильные разумные и даже дают обет безбрачия.
– Целибат! Ха, не верю! Не импотенты же они?
– И все же это так.
– Бедняги! — Сама мысль о том, что кто-то в галактике занимается самоограничением, её ужасала. — Олег, не смей идти в джедаи!
Она так смешно смотрелась, что я не смог больше сдерживать смех и громко захохотал.
– Ни в коем случае, — ответил я.
– Его и не возьмут, джедаи перестали брать взрослых учеников после великой войны ситов, — вклинился Травер.