– Не думаю. Пока не думаю.
– Это не так трудно, как кажется. Для дисциплинированного ума такое возможно. Я долго гадал, как ты способен управлять дроидами…
– И почему я не удивлен? – оборвал я Ревана.
– Узнать это было нетрудно. Не беспокойся – я не болтлив. Ты работаешь в области вероятного и малых энергий. Тонких, но глубоких воздействий. И как воспринимающий мир за иллюзию ты способен создавать свои собственные иллюзии. Но вместе с тем и в иллюзорности мира ты тоже не уверен. Поскольку не веришь и в неё. Что позволяет тебе придать своим наваждениям иное, весьма неприятное качество.
– Не знаю и я сам – иллюзия ли это; не знает и никто иной, – подтвердил я. – Но важно ли это?
– Мне недоступно столь значительное отчуждение от реальности, – неодобрительно отчеканил Реван. – Ведь это не просто слова – это понимание сидит слишком глубоко в тебе. Это действительно часть тебя. Всё использование Силы отталкивается от Её ощущения и связи с Ней – а у тебя с Ней особые отношения. И до тех пор, пока ты не найдешь тех, кто воспринимает мир аналогично, ты не сможешь ни у кого учиться.
– Только у того, кто не может провести четкую черту между «иллюзией» и «реальностью», – согласился я.
– Даже в империи ситов подобная точка зрения считалась общественно опасной и подвергалась вооруженному осуждению, – хмыкнул Реван. – Лишь немногие изучали тайное искусство создания плотных иллюзий. Мне известны лишь пара имён, но все, носившие их, давно умерли. Тебе нужны те, кто ищут чистое знание. Ищут не веры, а знания, пусть и недостижимого. Но поскольку знание о вещах само вовсе ещё не есть вещь, то, следовательно, тот, кто обладает знанием, тем самым свободен от подчинения вещам, а значит, и от подчинения каким бы то ни было запретам — в том числе социальным и нравственным.
– Неужели и у ситов был нравственный закон? – спросил я.
– Несомненно. Иной, чем у нас, но был. У них было огромное государство со сложной внутренней иерархией и богатыми традициями. Касавшимися иерархии и правил дуэлей в том числе.
– Значит и эти эгоистичные властолюбцы не были свободны от догм и внешней обусловленности? – рассмеялся я.
– И они тоже. Увы, но подобные тебе не склонны собираться в группы или сохранять свои наработки.
– В этом мало смысла. Этот путь – дело личное, – согласился я.
– Игра ума. Вместе с тем крайне опасная и разрушительная, – заметил Реван.
– Но я обратился к тебе по очень важной для меня проблеме, желая получить ответную за помощь.
– Твоя методика сотворения иллюзий весьма занимательна. Хотя и совершенно хаотична. Слишком много подчинено переменчивым чувствам и ощущению. Трудно развить её как традиционную технику – год за годом усложняя порядок действий, сохраняя полный контроль над результатом.
– И?
– Я всё же смог её освоить. Самую малость и «примерив чужую шкуру». Так что ты можешь просить помощи с любой иной техникой. В известных рамках.
Я подробно обрисовал ситуацию с моим выздоровлением.
– Проблемы с исцелением Силой? Я нисколько не удивлён, – задумчиво сказал Реван.
– И, похоже, ты даже знаешь почему. Впрочем, как всегда.
– Не то чтобы знаю точно… но могу предполагать.
– Я тоже. Но твоё «предположение» я бы внимательно выслушал.
– Ты сопротивляешься чужому вмешательству Силой? – строго спросил меня Реван.
– Очевидно, что да, – не было нужды спорить.
– Обнуляешь его, и я опасаюсь, что это твоё восприятие реальности само как таковое влияет не только на твои собственные способности, но и на чужое воздействие. Что неудивительно для столь нетривиального одарённого.
– И что же мне делать? Меня не прельщает обычная медицина. Если есть такие сверхъестественные, обывательски выражаясь, возможности, то глупо их упускать.
– Если ты воспринимаешь мир столь эгоцентрично, то попробуй изменить себя сам. Если более никто не может изменить твоё восприятие мира, включающего само-собой тебя самого…
– Сделать это самостоятельно. Ведь больше некому, – согласился я с Реваном.
– Хотя это и чревато самыми неожиданными потребностями. Учитывая, что твоё тело такой же якорь реальности, как и разум. Подобное восприятие и проистекающие из него поступки были свойственны ситам, хотя они и находили некоторые техники противоестественными и сами не одобряли их. Что не мешало единицам из них, самым могущественным, замечу, практиковать подобное искусство. Это то, что зовётся «тёмным исцелением». Практически любой джедай будет отрицать, что Тёмная сторона способна исцелять, но это не так… И в тоже время так. Или всё это одновременно: дело в понимании события и слова «исцеление» – в формальном определении явления.