Поэтому вообразить нечто всеобъемлющее, способное разом изменить организм человека или сита, совершить столь сложное воздействие, удерживая всё это в сознании одновременно, я не представляю возможным.
Но по счастью, в основе любой магической практики лежат одинаковые для всех людей архетипы – универсальные образы коллективного бессознательного. Повторяющие себя век за веком, тысячелетие за тысячелетием, без спроса переходящие из культуры в культуру. Паразитирующие на забавных настроениях и переплетениях самых современных отделов мозга с древнейшими его областями, развившимися вовсе не для поддержания сложного сознания, но неизбежно влияющими на него.
А уж в Силе этих призраков нашего бытия, могущественных и не очень эгрегоров, неисчислимо. Находит их там само наше подсознание или они там действительно есть и были всегда – проверить никак нельзя. Важно то, что они хотя бы есть под кипящим слоем нашего сознания.
Но уложить их по углам проведенного ножом-ли, мелом-ли круга, или даже пятилучевой звезды – модели всего бытия, можно не только лишь одной работой сознания: в этом могут помочь некие ритуальные действия и ритуальные предметы - они содержат в себе сложный, комплексный образ и без помощи ограниченного сознания уже за счёт того, что они материальны. Один взгляд на них, одно их упоминание или использование в магическом действии проворачивает целый пласт связей глубоко в темноте подсознания, во тьме неосознанного, находящегося под гнетом речевого «Я».
Если вообще пользоваться этим самим по себе допущением о со- и подсознательном с намеренным противопоставлением всего, что составляет нас такими, какие мы есть.
Действия с ними ещё лучше. Метасмыслы – смыслы смыслов – экономят мыслительные усилия. Но тогда эти предметы не должны быть случайны или засорены лишними ассоциациями. Скажем, в качестве ритуального кинжала точно не сможет выступить некогда уроненный в унитаз канцелярский нож. И причина этого не только физическое загрязнение или неудобство рукояти. Он загрязнён ненужными ассоциациями.
Даже совершенно чистое, ничем «незапятнанное» орудие можно посвятить определенной цели с помощью очередных ритуалов – опять-таки с целью чистой символической предназначенности. Знаки и символы на таких инструментах выступят в роли иероглифов в языке архетипов, разумеется, с поправкой на привычные для пользователя языка символы.
Всё это требовало переосмысления и перевода, но, для начала, хорошо было бы найти все требуемые компоненты для поведения ритуала.
По защищенному мессенджеру я достучался до того, чья работа – доставлять что угодно с края Галактики: до Травера. Галактика не столь велика для того, у кого есть деньги на межзвёздную связь. Ведь, несмотря на огромные скорости и поразительно низкую стоимость интранета – планетарной связи, экстранет, межзвездная часть голонета, была доступна только людям с большим достатком. Условное исключение составляли текстовые мессенджеры, потреблявшие совсем мало трафика, и некоторые лишенные картинок и анимации сайты. Коммерческие, разумеется. Ни о какой межгалактической социальной сети, к примеру, и речи не шло.
Из проектора выросла векторная монохромная подергивающаяся голограмма твилека в пышном халате. Вернее, мантии:
– Смотрю, ты ещё жив. Что надо? – отозвался он.
– Помощь в одном деле, – произнёс я, пытаясь вспомнить, что же могла означать эта пышная мантия в «цветовой дифференциации штанов», принятой среди твилеков.
Он был завернут в метры золочёной ткани подобно твилекским правителям – самозвано заявляя тем самым о своих претензиях на господство. Я был в курсе последних дел Травера на Рилоте и потому не удивился: он всё-таки ввязался в новую, не менее рисковую, чем предыдущие наши проделки, авантюру.
– Время - деньги. Дело – тоже деньги.
– Я понимаю. Ты поможешь мне, я – тебе. У тебя остались какие-нибудь связи на Коррибане?
– Есть несколько контактов. А что надо?
Я коротко пояснил, какие яды и в каком виде мне нужны.
– А что такое этот «терентатек»? – спросил меня Травер. На что я отправил ему ссылку на галактическую энциклопедию. Она содержала очень краткое описание и всего одну фотографию неважного качества. Неповоротливое на вид, напоминающее ранкора существо, почему-то имеющее максимальный из возможного класс опасности.
– Это будет дорого. Очень. Но вполне возможно, – Травер задумался, словно бы не решаясь продолжить. – На Коррибане есть поселение под названием «Дрешде» – самая крупная помойка на этом перегретом шарике. Там ошиваются всякие проходимцы, охотники за головами и охотники за ситскими реликвиями – мутные типы, спайс там тоже перегружают и рабами приторговывают, тот ещё вертеп… но мне тот лагерь не понравился. Не по себе там было: гиблое место. Что-то с ним не так.