Миллионы машин живыми огнями сновали по городу без какой-либо чёткой заведомо прописанной программы: на их маршруты влияли бессчётные случайности. Но не надо было быть авгуром, чтобы углядеть в этих полётах перспективу. Спидеры, как и турбулентные потоки, омывающие их полированные шкуры, носящиеся неприкаянными духами в поднебесье, подчинялись математической теории хаоса. Даже их описали в абстракциях пытливые умы, всё еще отвоевывающие похищенное у них некогда Познающим прежде, Прометеем. Но и эта теория не могла предложить однозначно верного предсказания – ведь данных, граничных условий всегда не хватает. Нельзя подслушать все стремления, подсмотреть всякое желание каждого из сонма населяющих Кореллию людей – в любой миг случайный пешеход мог стать уже пассажиром, в один миг изменив рисунок событий. Просчитать подобное можно, но лишь оценив жалкие вероятности. Ибо даже малое изменение могло породить гомерические последствия.
Обладание абсолютным всеведением недостижимо, но я и не жалею об этом: ведь совершенное познание участь воистину мучительная – достойная кара от самого мстительного из богов. Знание о причине каждого события и знание о каждом его последствии, о всех причинах своих собственных мотивов лишит жизнь огня, движущей силы – надежд и стремлений, дерзания, ляжет тяжким бременем проторенной судьбы, лишая её всяческого смысла.
Впрочем, и сам огонь: искра надежды, был получена как раз в обмен за это знание. Однако так и должно быть: свобода воли несовместима с полностью механистичным, прогнозируемым миром.
На миг я задумался о гипотетическом существе, обладающем практически исчерпывающим знанием обо всём, что происходило, происходит и будет свершаться во всём многообразии миров ли, одного ли мира, совмещающего в себе все развилки и повороты на судьбе этого переменчивого мироздания.
Что ему останется, как не играть в бесконечные шарады с самим собой, возможно расщепляя своё сознание, лишая себя памяти и всеведения, ведя бесконечную партию ради того, чтобы не сойти с и без того раздробленного ума от скуки? Раздроблённого, должно быть, в умопомрачительной, невообразимой геометрии многомерного пространства.
Кто-то же предсказал на час вперёд, какое именно такси приземлится здесь и сейчас. Ведь непосредственно от номера до выхода из здания за мной не следили. И это было немалым достижением. Кем бы убийца ни был.
Три из пяти спидеров были заминированы: этот некто приложил немалое старание на закладку взрывчатки далеко не в одно-единственное такси. Такое нужно было спланировать, привлечь множество людей. Угроза эта возникла не внезапно, тщательно выношенная в чьём-то холодном разуме, поэтому Сила и предупредила о ней заранее. И именно в одном разуме – ощущался чей-то единоличный решительно вдавленный в бумагу автограф на этом так и не исполнившемся смертоносном плане.
Я только заселился! Мой график нельзя было изучить, ведь он еще даже не успел сформироваться. Значит меня вели от самого выхода из квартиры, возможно узнав как-то время, в которое я проснулся... Кран! Я включил воду, а она течет по трубам, идущим через нижние номера. Смыв в унитазе тоже отлично свидетельствует о том, что человек проснулся в такую рань. Душегуб ещё на ресепшене… За каждым моим шагом могли и следили прямо в здании, причем уже в первый же день заселения. Это был единственный способ точно узнать время моего выхода, чтобы так ловко подгадать с такси. Кроме того, надо было метко воздействовать на эту неустойчивую систему арендуемого транспорта – такое не мог устроить один человек.
Оглянувшись по сторонам, полюбовавшись на несколько закрытых сверху прозрачными навесами пешеходных уровней, вереницы аэроспидеров, множество посадочных платформ и боксов, словно листья, растущих прямо из «стволов» зданий, я заприметил цветастую птичку, парящую в метре от карниза. Только «птичка» эта была полностью синтетической – крохотным дроном-махолётом, предназначенным для скрытого наблюдения. Репликантом. Я не стал долго рассматривать кибернетического шпиона и направился к безопасному аэроспидеру. Потеряв немного подвижности в пространстве, я старался стать маневреннее во времени, и поэтому уже знал о том, что случится в следующие мгновения.
«Птичка» метнулась было прямо ко мне, но с треском сгорела в защитном поле, пролетев через некую невидимую невооруженным взглядом границу, отделяющую площадку от шумных аэротрасс. Ветер разметал по пластали взлётно-посадочной площадки опаленные углепластиковые пёрышки. Усмехнувшись, я сунул одно из них в карман.