А потому «магия» или магия наравне с научным знанием сводится к личному опыту. И для того, чтобы утверждать, что она «нарушает» законы реальности, расшатывает её, сначала надо вообще доказать наличие её за пределами восприятия. Независимое от него. Что невозможно.
– Это как отказаться от применения насилия, думая, что и все прочие столь же разумны и последуют за тобой, а затем наступит мир и благополучие, – продолжил я, намеренно выводя джедая из себя. – Но отказавшегося от насилия примитивно сожрут или выебут, а вот отказавшегося от обмана – только наебут!
– Обман разрушает структуру общества. Предсказуемость – залог стабильности, – заметил мастер-джедай, вторя моим мыслям. – А лицемерие лишь следствие недоверия как себе самому, так и окружающему миру. Оно хорошо только для того, чтобы урвать свой кусок прямо здесь и сейчас.
– Мир, где никто никогда не лжет – прекра-асная идиллия, – протянул я. – Но что будет, если в него вторгнется мастер притворства?
– Мир не примет его.
– Но как он распознает его? Выходит, он должен знать, как его распознать, а само знание – уже возможность… – подначил я джедая. – Обман разумен, даже необходим – по обстоятельствам. Обман честен – по отношению к тем, кто тебе важен, если он идет им на пользу. Универсальные же правила честности – проигрышная стратегия в реальном мире. Это как выйти на битву в одном драном халате – противник не преминет облачиться в доспехи.
– И что тогда ждать ото всех окружающих? Что они в любой миг могут изменить своё поведение? Клятвы и верность тогда станут абсурдом, пустым звуком. Мир построен на предсказуемости и доверии: на том, что внутри каждого из нас есть безусловный внутренний цензор, на устойчивых правилах и ценностях. На том, что есть безусловно правильное и неправильное, а не только «оптимальное для достижения некой стратегии». С такими воззрениями нечего делать в Ордене!
Я удивлено вскинулся.
– Да, я знаю о твоём безоценочном отношении ко всему окружающему, – сказал Бода, – для меня это не секрет. Иной бы радовался тому, что ты мыслишь почти как джедай, но у тебя нет никаких нравственных ориентиров. Нет сопереживания. Нет привязанностей – а чувства более глубокого и всеобъемлющего. Настоящий джедай – внеморален, но он всегда вместе с тем испытывает высшее сострадание и любовь – ко всему живому.
– От одного до другого – лишь один шаг, – я повернул трость, сменив лица – упругий метал «вспомнил» иную структуру, ни к чему еще не подключенные контакты внутри навершия с щелчком сомкнулись. – И почему я не удивляюсь тому, что временами появляются деятели вроде Экзара Куна…
– Он вызывает у тебя восхищение? – Бода уставился на меня, как на врага народа. Или мне так показалось? Нет – его это действительно задело.
– Экзар? – удивился я, – Нет… он же умер. Я же не восхищаюсь грунтом или мусором. Прах тоже меня не интересует.
– Не перестаю тебе удивляться, – сказал джедай.
– Никто не заслуживает ни восхищения, ни порицания, если это никак нас не касается. В самом широком смысле слова, разумеется.
– Значит, безоценочное мышление? Всегда?
– Оно самое, – кивнул я в ответ.
– Не любишь вечные ценности, значит.
– Не люблю. Презираю их. От них несёт человечностью. Обезьянками. Роботами. Программным кодом. Не мной написанным и не мной придуманным.
– Если ты, как и все прочие, бунтующие против своего места в жизни, превозносишь а-моральное, освобождающее от кажущихся тебе глупыми норм, и принижаешь всё человеческое, видя в нём лишь бездумное потакание животным импульсам, то обрати взор на заснеженную Арканию или заплесневелые миры хаттов: вот уж кто чужд всему человечному или этичному, – мгновенно нашелся Бода, ловко в одном порыве связав слова. – И увидишь тогда, к чему приводит дословное следование твоим идеалам. Сомневаюсь, что ты сам захотел бы там жить.
– Верно, – не стал я спорить, – ведь я не хатт и не чистокровный арканианец. Помимо того, на Аркании мне пришлось бы платить огромную страховку частной полиции, ибо иной там и не водится. И по причине угрозы, нависшей над моей головой, и потому, что злоумышленников там ожидает различная кара за преступления против граждан-арканианцев и не граждан: всех прочих. Что обосновывает и различный риск, а значит и затраты на защиту личности и имущества. Поразительно разумно! Для арканианцев…
Но соль не в этом: все они замкнулись на интересах своего вида, в облигатно навязанных оковах биологии, не стремясь вступить в контакт с иными носителями разума. Вероятно, потому что их трудно сыскать в этой галактике. Такая огромная и одновременно такая пустая... Они остались верны ценностям, произведенным в той же фабрике, что и их бренные тела.