- Да нет, у нас их почти что и нет. Кабанов пару хлопнули, да псину настреляли. Слышал на «втором» кровососа прибили. Да врут наверное. Чего ему у нас делать? Вот на севере – там хана. Твари прут что ни день…
Серега некоторое время молчал, стараясь наступать только в следы, оставленные ботинками Мурого, потом поинтересовался.
- Что за выброс?
- Слышь, Мурый, да где ж ты его такого выкопал? – солдатик даже обернулся, -Вообще не рубит ни хрена…
- Хер его знает, что такое выброс. – пробормотал Мурый, - то ли взрыв на ЧАЭС, то ли еще чего-то. Только во время выброса, если не закопаться поглубже, подохнешь, фонит так, что даже кабаны дохнут. А потом начинается… Твари появляются новые, лезут, сучары, из каждой щели, аномалии с места на место переползают. И случается эта хрень как правило еженедельно, иногда дней десять бывает проходит.
Внезапно справа что-то хрустнуло, зашуршало.
- Стоять! – рявкнул Липень, Серега так и замер с поднятой ногой, опустил на лицо ноктовизорные очки и от бедра выпустил короткую очередь в темноту. Там на миг раздался тоскливый вой, и послышался удаляющийся топот.
- Берет, гопа! – крикнул солдат, обернувшись к машине. Там сухо хлопнул винтовочный выстрел и топот лап утих. – Что там?
- Слепыш паршивый! – крикнул второй солдат. – Пес подраненный.
Их путь продолжался еще минут десять, за которые они преодолели метров пятьдесят, после чего Липень остановился.
- Все, минную полосу миновали, дальше как обычно. На юг не суйся. Там натовские территорию чистят.
Мурый мельком посмотрел на него и в очередной раз ухмыльнулся.
- Да знаю я, с ними, как с вами, не договоришься…
Липень развернулся на месте и двинулся в обратный путь, двигаясь параллельно тому пути, по которому шли минуту назад.
- В Зоне нельзя возвращаться по своим следам. – сказал Леха, заметив взгляд Сергея. – Примета такая. И прощаться нельзя. Запомни, если жить хочешь. Одевайся давай, теперь все – началось.
Он уже сам рылся в рюкзаке, натягивая на себя легкий бронежилет, поверх мешковатого комбинезона, повесил на шею легкий респиратор, и теперь присоединял к автомату металлический приклад. Сергей присмотрелся. «Хеклер и Кох». Надежная машинка еще с прошлого века. Сергей завернулся в плащ и сунул пистолет за ремень джинсов, респиратор оставил болтаться на ремешке на груди. ПДА сунул в нагрудный карман, который застегивался на две кнопки. Потерять его никак нельзя. Вторая обойма и сигареты уместились во втором кармане и теперь в мешке остались только три банки консервов и пластиковая бутылка воды. ПДА тихо пискнул, указав на наличие рядом Мурого.
- Все, зеленый, бывай. – услышал он голос Лехи, обернулся и оторопело уставился на ствол автомата, направленный в лицо.
- Ты чего?- пробормотал Серега.
- Да ничего, - осклабился тот, - Просто я не хочу повернуться к тебе спиной и словить пуля в башку. Сейчас положи клешни на голову, и иди вперед, вниз по оврагу. Дернешься, завалю!
Вот сука, подумал Сергей, сам же привел. Знает, что не могу и шагу ступить, а уже целится. Или все такие? Может хочет барахло обратно забрать? Он медленно шагал по склону, чуть скользя на влажной траве, спускаясь на дно оврага, где журчал маленький ручеек. Мурый присел наверху, приникнув к прицелу, дергаться явно не имело смысла. Может прыгнуть куда, пронеслось в голове, так куда же? Ни ложбины никакой, ни ямы, а побегу – пристрелит. Он сделал еще несколько шагов, потом медленно повернулся на всякий случай держа руки широко разведенными в стороны. Мурого не было видно. Серега вытащил ПДА. Кроме него самого, никого не было ближе пары сотен метров, там перемещалась одинокая точка. Бесцельно, из стороны в сторону. Животина какая ни будь, подумал Сергей, проверять один хрен, не полезу. Видимо, Мурый уже рвал когти с выключенным датчиком в неизвестном направлении. Ну да и черт с ним. Серега понял что вот теперь он точно остался один. Что ж, в любом случае нужно вылезать отсюда. Сергей вскарабкался по склону, цепляясь за траву и загребая ногами грязь. Выпрямился и стоял так несколько минут, всматриваясь в ночь. Где-то далеко ухнула какая-то птица. Или не птица, кто знает? Вспомнив слова Мурого, достал ПДА и определил направление на восток. «Ну, поглядим, сколько будет длиться бал…» откуда-то всплыла в голове строчка. Серега сплюнул и двинулся вперед.
Под ногами сочно хрустела высокая трава, слышалось стрекотание кузнечиков и трудно было поверить, что уже все, вот, вокруг Зона, что в силу вступает закон сильнейших. Сергей медленно двигался, постоянно посматривая на ПДА и лихорадочно перерывая в памяти все, что он слышал ранее о Зоне. Что делать если на пути окажется местность с сильным радиоактивным фоном ли повстречается какая ни будь крупная тварь? Хотя по слухам тут есть и мелкие существа, которые стократ опаснее крупных. В одной передаче он как-то видел журналистский материал о Зоне. Группа из пяти украинских, двух русских и нескольких американцев самостоятельно отправилась в Зону для снятия материала. Позже только Серега подумал, сколько же они отвалили денег чиновникам и военным за получение санкции на ведение съемки, в передаче мельком упоминалось что-то об охране – но итог был печален. Вернулся один помутившийся рассудком американец, весь заросший, оборванный, бормочущий под нос обрывки несвязных фраз. Его нашли у периметра украинские патрули, издалека едва не принявшие его за зомби и чуть не подстрелившие сгоряча. Сергей запомнил его дикие навыкате глаза, дрожащие руки и голос за кадром.
- Джозеф Ньюмен – единственный оставшийся в живых от группы журналистов, ведущих видеосъемки в Зоне Чернобыльского феномена. Видны признаки сильнейшего нервного потрясения, негативно повлиявшего на логическое восприятие окружающей действительности. Когда его обнаружили, кассета с отснятым видеоматериалом была прихвачена к его туловищу полосой клейкой ленты, в руках Джозеф держал разбитый объектив от видеокамеры и при приближении солдат-миротворцев, все время направлял его в их сторону, подобно винтовке, и выкрикивая что-то вроде «Стоять, твари, застрелю!». Журналист был транспортирован в ближайший лазарет, где ему была оказана…
В короткометражном смонтированном фильме, неделю спустя показанном по телевидению, множество кадров наверняка было вырезано, но хватило и того, что было. Журналисты снимали мутировавших тварей, описывая их свойства и повадки, природные аномалии. Судя по всему они наняли какого-то проводника уже в Зоне, так как показывали его только со спины, стараясь держать такой ракурс, чтобы лицо не попало в кадр. Видимо, сталкер погиб одним из первых – так как потом пошли упоминания о смерти одного журналиста за другим, кадры из спокойной съемки превратились в сумасшедшее мельтешение темных и светлых пятен, с изредка возникающими силуэтами, с непонятными шумами, рычанием, криками на русском и английском, выстрелами. В итоге передачи была подборка материалов о наиболее распространенных видах монстров и аномалиях, встречающихся в Зоне. Девять человек за короткий получасовой фильм заплатили своими жизнями, а один рассудком. Теперь Сергею подумалось, что Зона напоминает чем-то паутину, сплетенную где ни будь в темном углу сарая. Вязкая, страшная, гнетущая, и хоть паука пока не видно, но какое-то чувство не дает покоя, и ты знаешь, что он здесь. И еще небо. Оно было не таким, к которому Сергей с детства привык. Конечно он слышал, что в Зоне часто бывают самые разнообразные явления – от затмений до комет. Но одно дело обо всем этом слышать – и другое наблюдать. Созвездия словно горсть зерен рассыпанных на столе – то и дело их словно смешивает рука ненормального, звезды пропадают и появляются, складываясь в совершенно новые узоры, выстраиваясь цепочками, мерцают как глаза неведомых существ. Где-то вдалеке раздался тонкий жалобный вой, длившийся пару секунд, а потом резко оборвавшийся. Сергей, и без того пугавшийся каждого шороха, присел выдергивая пистолет из кармана и посмотрел на датчик. На западе мерцали две красных точки. Одна на глазах медленно угасла, вторая осталась. Ясно, кто-то кого-то сожрал. Оставаться на открытом месте нельзя, любая сволота учует и не спрятаться нигде. Тогда он посмотрел в сторону маленького лесочка на расстоянии нескольких сот метров. Может переждать ночь на дереве?