Я замолкаю, когда вижу, как она стоит над островом, уставившись на мраморную поверхность, с деревянной ложки капает на пол.
Она поднимает мой телефон.
— Нова. Кто это?
Ворчун: Я чертовски по тебе скучаю. Не могу уснуть без тебя.
У меня сводит желудок.
— Пожалуйста, скажи мне, что это не один из игроков Харлана. Майлз любит пофлиртовать, но тебе лучше знать, что…
— Это не Майлз. Это Клэй.
Ее рот открывается.
— Нова. Он мудак.
Я ставлю обе бутылки вина на остров и делаю вдох.
— Он хороший парень. Ты его не знаешь, не так, как я. Все знают только то, что он сам рассказывает СМИ в интервью.
— У тебя не самый лучший послужной список для суждений.
— Брэд тебе нравился, — я переворачиваю одну из бутылок и снова ставлю ее.
— Значит, ты спишь с ним.
Я расправляю плечи.
— Я люблю его.
Она резко вдыхает.
— Нова… Не говори так.
— Ты думаешь, я не знаю, что у меня на сердце? — в моем голосе слышится раздражение.
— Я думаю, когда дело касается твоего сердца или твоей головы, сердце всегда побеждает.
— Ты влюбилась в Харлана и вышла замуж через 6 месяцев отношений, — возражаю я.
— Но я знаю его вдоль и поперек. Это было продуманное решение.
Приходит еще одно сообщение.
Ворчун: Мы с Харланом поговорили. Он обещал держать все в тайне столько, сколько тебе нужно.
Глаза Мари сужаются.
— Харлан знает?
Черт возьми.
Ее лицо бледнеет от шока или ярости — не знаю точно.
— Мы не храним секретов, Нова. До тебя у нас их не было.
Такое чувство, что она дала мне пощечину.
— Я знаю, ты расстроена, Мар, но это не моя вина.
Я хотела сблизиться со своей сестрой, а теперь своим присутствием здесь я все усложнила.
Когда я думаю, что хуже уже быть не может, раздается звук двери в гараже.
— Привет.
Харлан.
Мари протопала мимо меня к своему мужу в фойе. Его костюм сидит безупречно, но он выглядит усталым — пока не видит ее, и у него в глазах появляются морщинки.
— Рад тебя видеть.
— Как давно ты знал о Клэе и Нове?
Он смотрит между нами, выражение его лица напрягается.
— Может, мне стоит уйти, — бормочу я.
Харлан говорит первым.
— Может, и стоит.
19
КЛЭЙ
Неделя проходит в суматохе перелетов, тренировок и стадионов других команд. Спустя две выездные игры мы возвращаемся в самолет, направляющийся в Денвер.
Мы проиграли обе игры.
В самолете черное, как смоль, небо наводит на худшие мысли.
Майлз смотрит видео на своем телефоне, украдкой поглядывая на меня.
— Что? — я ворчу, выхватывая телефон у него из рук.
Это ролик о том, как я поссорился с тренером после третьей четверти, когда он кричал на меня за мою игру. Не потому, что мои показатели были на нуле, хотя и это было так, а потому, что я не помогал своей команде проводить схемы, чтобы удержать нас в игре.
Микрофоны на видео улавливают его комментарии.
— Мне все равно, если ты не можешь забросить мяч. Спустись на землю, раздавай передачи и заставь этих ребят попотеть.
И мои.
— Мне слишком много платят за то, чтобы я просиживал всю ночь.
— Тебе слишком много платят, чтобы ты этого не делал.
Вместо того чтобы подчиниться, я встал лицом к лицу с тренером и выложил ему все начистоту.
Я был расстроен из-за Новы и потерял голову, выплеснув все на того, на кого не должен был.
Он усадил меня на скамейку запасных в четвертом периоде.
Но это не помешало мне наорать после того, как микрофоны исчезли.
— Тебе легко говорить нам, что мы должны делать, вести себя так, будто у тебя есть ответы на все вопросы, — выдавил я из себя. — Ты сам сказал, что ты не больше, чем пешка между Джеймсом и Харланом. Любой из них может щелкнуть пальцами и уволить тебя. Да, ты очень смелый.
Я ожидал, что он оштрафует меня на месте.
Вместо этого он замолчал и вышел. После игры, в раздевалке, я сообщил Хлое, что не собираюсь выступать перед СМИ.
— Тебя не приглашали, — бодро ответила она.
Мы с Новой не разговаривали несколько дней, и это было чертовски ужасно.
Я написал полдюжины сообщений, чтобы узнать, как она, но она не ответила.
Мне не нравится, что она узнала, но важно, как она узнала. Я планировал рассказать ей о своей сделке с Харланом. Но только после того, как придумаю, как рассказать Харлану — и всем — о нас.