IX
Этому возразить Форрест Квадратт не имел права, поэтому был вынужден отказаться от своего плана. Он спросил о деле Гесса, в котором он был полностью не осведомлён. Очевидно, канал связи между Нью-Йорком и Берлином работали только в восточном, а не в обратном направлении. Ланни сказал, что он совершенно уверен, что Руди никогда не сделал бы ничего без одобрения фюрера. Он был отправлен в Шотландию. Это было последним усилием подружиться с Великобританией. Должна быть начата какая-то большая летняя кампания. Ланни не знал какая, но думал, что это может быть через Испанию.
Квадратт очень осторожно предложил Россию, и Ланни догадался, что тот знал больше, чем говорил. Они обсудили перспективы, и бывший поэт еще раз показал, как сильно он волновался. Россия была настолько обширной и такой бесформенной, что это было бы похоже на удары в пуховую подушку. Настоящая причина, по мнению Ланни, заключалась в том, что Квадратт ненавидел Британию так сильно, что он не хотел видеть какую-либо часть силы Германии, израсходованную в другом месте. — «Британия наш враг, и пока мы ее не победили, мы ничего не сделали».
Ланни сказал: «Да, но вы должны видеть, что, если мы победим Россию этим летом, мы сможем направить все наши силы на запад, чего мы не осмеливаемся сейчас». Как хорошо быть немцем и располагать огромными ресурсами вермахта во время езды в дождь по Нью-Джерси!
Квадратт свободно говорил о своей деятельности. О книгоиздательском бизнесе, о журнальных статьях, о речах, которые он писал для сенаторов и конгрессменов, о крестовых походах матерей, которые он поддерживал. Дамы приходили в Вашингтон и осаждали офисы на Капитолийском холме. Они кричали и впадали в истерику в Ротонде Капитолия. Некоторые из них были «тронутыми», радостно признался агент, но все они были полезны. Он сделал все, что мог придумать, но он должен был признать, что проигрывает, увы. Поджигатели войны были наверху с Рузвельтом во главе. И как Квадратт ненавидел его, и какой язык он использовал!
Ланни пошел к Хайншу и рассказал, что Курт Мейснер чрезвычайно заинтересовался идеей убрать этого Человека с дороги и обещал доложить об этом фюреру. Возможно, Хайнш получил какое-то сообщение об этом. Хайнш сказал, что сложно отправлять сообщения по этому вопросу. Их можно передавать только лично с доверенным человеком. Он сказал, что его собственные сообщения были расплывчатыми. Люди, которые работали над этим, держали язык за зубами. Ланни не мог делать никаких намеков без риска, поэтому он свернул разговор на лорда Сан Симеона, который недавно начал вести личную колонку в сети своих газет. Ланни сказал: «Я считаю это своей заслугой, потому что я предложил ему эту идею, но, несомненно, другие делали то же самое».
«Я разочарован в колонке», — заявил другой. — «Старик говорит много и сбивчиво и большую часть ни о чём».
«Я не могу сказать, что согласен с этим», — ответил Ланни. — «Я читал колонку всякий раз, когда я мог ее ухватить, и я сделал вырезки из некоторых, которые мне понравились. Я знаю, что это понравится мистеру Херсту, когда он узнает, что я о них думаю. Вы психолог, и поймёте идею». Это происходило в конторе пароходства, и Ланни принёс портфель. Он принёс его, чтобы повлиять на Хайнша. Он извлек папку и из папки кучу отмеченных вырезок. «Это способ побаловать богатых», — сказал он с усмешкой, которую разделил его спутник. — «Представьте себе, что мы в Сан Симеоне. Это, мистер Херст, моя идея о государственной мудрости». Ланни зачитал:
«Уинстон Черчилль, премьер-министр Англии, неоднократно заявлял, что согласится только на мир при победе.
«Какой победе?
«Чьей победе?
«Англия не смогла добиться победы, даже когда на ее стороне были Польша, Норвегия, Голландия, Бельгия и Франция…
«Англии был предложен мир, который уважал бы и защищал бы целостность Британской империи, Разве, это не эквивалент мира победы? Или он имеет в виду, что не будет мира, пока Англия не захватит континент Европы, и силы Оси не рухнут на колени и не склонят шею перед другим Версальским договором?
«Да, мистер Херст, это моя идея дальнозоркости, а также решительной манеры письма. Это абсолютно правильно и соответствует фактам, я знаю, потому что это сам фюрер сказал мне, и это именно я говорил более года всем его друзьям во Франции, Великобритании и Соединенных Штатах. А потом о японцах:
«Мы в Америке стали причиной союза Японии с Россией, так же как Англия добилась союза Германии с Россией. Мы ограничивали все больше и больше нашу торговлю с Японией. Мы сделали невозможным для Японии получить от нас продукты и материалы, которые были абсолютно необходимы для ее выживания….Мы должны только справедливо и дружелюбно относиться к Японии, чтобы установить прочный мир между Японией и Соединенными Штатами. Мы должны только прекратить совать свой назойливый нос в ее дела, чтобы не получить по носу. Мы должны помнить о собственном бизнесе и не вмешиваться в дела других людей, чтобы быть в мире со всем миром.
«Я тоже знаю, что это правильно. Мистер Херст, потому что именно это сказали мне японские представители в Лиссабоне через несколько дней после появления вашей колонки. Только, конечно, они использовали более вежливый язык. Это люди, которым никогда не откажешь в любезности. Я уверен, что в последующие годы вы будете гордиться этими высказываниями. Вы могли бы поставить их на первые страницы ваших газет, чтобы мир читал всё остальное время. Или, может быть, вы могли бы выгравировать их на своем мавзолее, например, как Геттисбергское послание в Мемориале Линкольна».
Заканчивая эту речь, Ланни заметил: «Это может быть несколько преувеличено, но вы видите, к чему я клоню».
Нацист ответил: «Ради бога, уезжайте в Калифорнию и попробуйте это на нем! Это может стоить миллион долларов!»
X
Так много времени потрачено на политику. Но ведь есть и бизнес. Ланни вызвал стенографистку и продиктовал письма своим клиентам, рассказывая, что у него есть и что он видел, и какие есть цены. Он планировал поездку в несколько городов, потому что в этой профессии необходимо использовать таинственный атрибут, называемый обаянием. Необходимо заставить богатого коллекционера искусства осознать, что он находится на службе общества, и это ценится только разборчивыми душами. В противном случае он мог бы купить драгоценности для своей жены, или его сын мог бы получить деньги и потратить их на девочек хористок, или его дочь на дирижёра джаз-банда в ночном клубе! В эти современные дни процветает конкуренция, а мир настолько полон вымогательства.
Кроме того, будучи человеком, а не машиной, Ланни Бэдд ел, спал и наблюдал со своим коллегой Золтаном Кертежи, что делают новые люди с искусством живописи. Экспрессионисты, сюрреалисты и абстракционисты делали все возможное, чтобы запутать публику. Но они оставили эту пару совершенно равнодушной. Иногда Ланни сталкивался с кое-кем из своих старых друзей, с теми, кого он встречал в те дни, когда был «мистером Ирма Барнс». Среди них были красивые женщины, и они тоже научились пользоваться таинственным атрибутом, называемым обаянием. Им больше не нужно ждать, чтобы их пригласили. У них были свои деньги, и они получали то, что они хотели. Таким образом, неизбежно, Ланни пришлось много думать о женщинах. Как бы он ни старался думать о спасении мира от нацизма и фашизма.
Он думал о Лизбет. Он знал, что сделал ее несчастной, и жалел об этом. Он хотел бы оказаться в Балтиморе и сказать ей, что он не такой, каким она себе его представляла. И grand monde, в котором она мечтала жить, был далеко не таким сияющим элегантным местом, которое она себе представляла. Он подумал о Пегги Ремсен и твердо решил не совершать с ней ту же ошибку. Чаще всего он думал о Лорел, потому что она была здесь, и все, что ему нужно было сделать, это набрать ее номер телефона и сказать: «Пойдем гулять». И ему тяжело было сдержать себя и не протянуть руку и выполнить эту легкую операцию.