Он сказал себе, что он должен ей однажды, и он это дал. Но почему он должен ограничивать себя таким образом? Почему один день был долг и два дня — грех? Она хорошо провела время и признала это. И, конечно, он тоже. Неужели она ждала в надежде, что он позвонит ей еще до того, как отправится в неизвестные районы мира? Двигалась ли её рука к телефону с мыслью вызвать его? Ни разу в их дружбе она не делала этого, кроме того раза в Берлине, когда ее жизнь была в опасности. Она была старомодной дамой, и если мужчина не хочет ее, она никогда не захочет его. Мысль, что она, возможно, хочет, согрела его.
Затем тоже возник вопрос о книге, которую она планировала. Он интересовался этим и не мог не думать об этом. Ему в голову приходили идеи. Разве не нужно поделиться ими с нею? А разве так можно, не делать этого? Он знал Германию гораздо лучше, чем она. Он изучил во время долгих посещений Германии с детства все типы немцев, нацистов, анти-нацистов и до-нацистов. Разумеется, он должен передать эти знания ей! В какой момент доброта превращает грех в обязанность или долг в грех?
Кроме того, в какой момент осуществление воображения становится грехом? Ланни собирался в поездку. И что могло помешать его воображению взять с собой леди? Он не мог представить ее своим эксклюзивным клиентам. Но почему он не мог оставить ее в комфортабельном отеле, пока он занимался своим картинным бизнесом, а потом забрать ее и укатить в следующий город? Он знал так много приятных мест для пребывания и много интересных тем для разговора! Если бы Лорел поехала, он мог бы даже добраться до Калифорнии. Он не мог отвезти ее в Сан Симеон, но какое прекрасное время они могли иметь в этих «мотелях» по пути и в лагерях отдыха замечательных национальных парков!
Да, было много способов провести отпуск, даже не уезжая так далеко! Ланни ходил под парусом на Лазурном берегу, а также по реке Ньюкасл и Проливу Лонг-Айленд. Он представил себе одномачтовую яхту с каютой в каком-то месте, где никто не знал ни агента президента, ни автора журнальных рассказов. Скажем, в Заливе Барнегат. Какие пикники там можно устроить! Или они могут отправиться в поход в Адирондак. Погода скоро будет достаточно теплой, и у него были яркие воспоминания о посещении там приятного «лагеря», принадлежащего Гарри Мерчисонам. На одном из тех уединённых озер, окружёнными соснами и елями, они катались бы на байдарке и ловили бы форель. А потом на берегу и жарили бы её тонкими ломтиками. Они могли бы арендовать то, что называлось открытым лагерем. Строением, стоящим над озером, и с костром, пылающим впереди, чтобы согреть его на ночь. Ланни не хватало практики в заготовке и рубке дров, но он думал, что справится с этим, если попытается. И, конечно, он без труда мог это вообразить.
Этот факт был примечателен тем, что во все эти воображаемые поездки он брал с собой Лорел Крестон. Причина в том, что он знал, о чём с ней можно разговаривать. Но когда он был с Лизбет, воображаемый разговор быстро затихал. Дочь Холденхерстов производила на него впечатление только своей молодой свежей красотой, и когда его кровь требовала ему взять ее на руки. Его интересовала Пегги Ремсен, пока он был в картинной галерее или в доме своей мачехи, которая хотела, чтобы он был «хорош» с ней. Но из Лорел всегда били фейерверки, интеллектуальные ракеты и устные цветные декоративные огни. Его выбор общения с ней был частью этого процесса естественного отбора и выживания наиболее приспособленных, в соответствии с которым в течение нескольких сотен миллионов лет ум побеждал тело, а мозг мускулы.
XI
Все это было в области мечтаний. Но когда дело дошло до действительности, то Ланни отравился в обычную целомудренную и одинокую поездку. Он провел несколько дней со своими друзьями Мерчисонами и осмотрел новый модернизированный завод для быстрого производства ста различных видов стекла. Он никогда не думал, что их так много. Он также посетил завод, на котором изготовлялись легированные стали. От своего отца он узнал, сколько было изобретено новых сортов, и каким странных целям они служат. Он шел больше километра, а мимо него проносился бесконечный лист стали со скоростью выше шестидесяти километров в час. Но двигался он на роликовых подшипниках, что нельзя было понять, что он вообще движется. Всюду в этой обширной преисподней округа Аллегейни штата Пенсильвании заводы выдавали продукцию, работая в три смены. От депрессии, вызвавшей такую панику среди приверженцев Нового курса всего лишь три года назад, больше не осталось и следа.
Так было по всей Америке. Бог войны помахал своей волшебной палочкой над землей. В Цинциннати друзья Ланни Тиммонсы с гордостью показали ему огромный завод по производству скобяных товаров, который все еще делал молотки и пилы, но за ночь был переоборудован на выпуск металлических деталей для военных кораблей, самолетов и артиллерии. В Луисвилле его друзья Петрисы, производители виски Петрис высшего качества, теперь гнали алкоголь десятками тысяч литров для «военных целей». Удивительные ощущения теперь испытывал каждый производитель, который имел возможность производить всё, что мог. Это была новая игра, и он играл в неё так же, как играл в футбол в колледже. Деньги не имели значения, сказал бы он, хотя Ланни не встречал никого, кто отказывался от них.
Так было в Детройте и в Чикаго. И даже в Рюбенсе, штат Индиана, сыновья Эзры Хэккебери расширяли мыльный завод, поскольку могло показаться, что британцам надо поддерживать чистоту даже под бомбами, а Томми приходилось бриться каждое утро, даже среди песчаных бурь Северной Африки. И вот на сельскохозяйственных землях появились новые здания, и это были самые тщательно охраняемые и секретные объекты. Но старый Эзра сказал, что оказалось, что если можно приготовить кухонное мыло, то можно также сделать такие сорта, которые производили оглушительный грохот, желательно не на вашей кухне.
Возможно, можно было подумать, что этот подъём производства плохо подействовал на продажи произведений искусства. Но Ланни думал иначе. Все эти люди чувствовали себя хорошо. Они сидели на вершине мира и не ощущали ни дискомфорта, ни опасности. Старые мастера? Конечно! Если они действительно хороши, то их сюда. Ланни должен был только упомянуть о том, что его картина Коро превосходила любую в коллекции Тафта, или лучшие работы Констебля и Бонингтона теперь доступны в Англии. Если вы знали несколько миллионеров, то можно играть одним против другого. Алонзо Тиммонс, один из многих племянников старой доброй Софи, пристроил крыло своего дома, чтобы повесить картины. Он слышал от своей тети, что Ланни Бэдд был тем, кто может заполнить пустые стены. Ланни рассказал ему об Эзре Хэккебери, таким образом играя штат Индиана против штата Огайо.
Старый мыловар, для которого Ланни был все еще был веселым и нетерпеливым мальчиком, который плавал на яхте Bluebird, решил, что ему нужны все картины, которые Марсель сделал на борту яхты. И все, что он написал позже в результате этой поездки. Это был способ вернуть старые времена и оставить что-то, чтобы люди могли запомнить вас. Гораздо лучше, чем большое количество ревнивых и ссорившихся снох! Мыловар хотел быстро потратить деньги, прежде чем снохи об этом пронюхают.
Ланни принес полный комплект фотографий с ценами на обороте. Эзра отметил те, которые хотел. И это составило что-то вроде двухсот тысяч долларов. Не моргнув глазом, он выписал чек на эту сумму, датированный на три дня вперед, чтобы у него было время продать ценные бумаги и передать деньги в банк. Ланни должен был попросить Золтана Кертежи съездить в Балтимор и взять нужные картины из хранилища и отправить их в Рюбенс. Тем временем Эзра приступит к строительству надлежащей огнестойкой галереи в центре города. «Представьте, Рюбенс, Индиана, на карте!» — усмехнулся чудаковатый старикашка. Ланни подумал, что тот получит больше удовольствия от разочарования жен своих сыновей, чем от разглядывания картин Марселя, изображающих греческие и североафриканские руины.