— Скажите мне, ваш отец посвящён в вашу тайну?
— Только в той степени, что я занимаюсь правительственной работой, но он не знает для кого.
— Имя Бейкера ничего не значит для него. Когда вы доберетесь до Лиссабона, позвоните ему, чтобы он позвонил мне по моему адресу. Как только я узнаю от него, я сразу займусь вашим делом, зарезервирую вам место и уведомлю вашего отца. А он может уведомить вас. Вражеские агенты не найдут ничего подозрительного в вашей связи с вашим отцом о том, чтобы вернуться домой.
«Я не вижу в этом никаких недостатков», — сказал Ланни. — «Где мы встретимся завтра?»
— Я приеду в Нью-Йорк и получу номер в гостинице и попрошу вас прийти ко мне, если вы не возражаете, это будет менее заметно. Хартли Робинсон будет моим именем для этой цели, а вы Ричард Терстон Харрисон. Не забывайте.
«Мне нужно много помнить», — сказал Ланни с улыбкой. — «Но я думаю, я могу запомнить и это, мистер Робинсон».
XII
Ланни высадился из машины на улицу в городе Поукипзи, который когда-то был индейской деревушкой, «Место, покрытое камышом у маленькой воды». Он прошел в кинотеатр и быстро нашёл свою леди, которая сидела на согласованном месте. Она сказала: «Я стала свидетелем ужасного убийства, и теперь я никогда не узнаю, кто его совершил».
«В наши дни совершаются миллионы убийств», — ответил он, — «и никто, кроме Бога, никогда не узнает, кто их совершил».
Он хотел бы рассказать ей, где он был, и что узнал, особенно о Советском Союзе. Это произвело бы на неё впечатление. Но он не мог позволить ей даже догадываться. А она могла бы легко это сделать, зная, что Гайд-парк находится всего в нескольких километрах отсюда. Полное молчание не было бы правдоподобным или вежливым, поэтому он счел нужным составить рассказ, как он провёл вечер. Он взял одного из своих чикагских клиентов и перенёс его в долину реки Гудзон. Он рассказал ей странную историю о пожилом джентльмене, который страстно любил красивые картины и стремился обладать ими, но только изредка он мог купить картину, потому что большая часть денег принадлежала его жене, а это всегда означало ссору.
«А что эта женщина хочет купить?» — спросил Лорел, и он сказал ей, что женщина не хочет ничего покупать. Она хотела создать свое состояние. Она унаследовала его от своего отца. И она думала, что она почитает его, следуя по его стопам и становясь все богаче с каждым днем.
Это привело к вопросу о странных искажениях в личностях людей, которые порождают деньги. «Деньги — это сила», — сказал Ланни. — «Деньги вызывают уважение и послушание у других людей, и не у всех есть сила характера, чтобы нести такую ответственность. Очень богатые обнаруживают, что весь мир пытается получить часть их денег, и их начинают преследовать страхи, и они ощущают иррациональную ненависть и закрывают себя, свои сердца, а иногда и тела».
Он рассказал о старой мисс ван Зандт, чей особняк на Пятой авеню постепенно был окружен торговлей и производством одежды. Мисс постоянно страдала от еврейских рабочих, которые в полдень выходили на улицу и ели свои бутерброды. В ее глазах все они были коммунистами. Поэтому она давала целое состояние фашистам и нацистам, которые приходили к ней и обещали убрать этого врага. Он рассказал о богатом джентльмене, который был уверен, что революция была не за горами, и кто потратил все свои деньги на вещи и спрятал их в безопасных местах. Любые вещи, потому что только вещи имели бы ценность. Этому джентльмену было видение, что он распродавал свои вещи на черном рынке, чтобы купить себе еду и сохранить жизнь.
Лорел, в свою очередь, рассказала об одной из своих родственниц, которую она не назвала. Пожилая леди, которая развлекалась с большой щедростью и наслаждалась присутствием своих друзей. Но ее дочь не могла видеть, как тратятся деньги на других людей, хотя у дочери было свое собственное состояние. Она решила, что нужно тратить на гостей за ужином сумму не более семнадцати центов на человека. И она велела слугам ограничиться этой суммой. В результате мать стала совсем одинокой, а все слуги мошенничали. Вещи таинственно исчезли, но всякий раз, когда дочь уходила, у матери была вечеринка.
«Как излечиться от таких вещей?» — спросила Лорел, и Ланни ответил: «Отменить право наследования. Я пришел к выводу, что это самая злая сила в человеческом обществе. Она отравляет жизнь большинства состоятельных семей, которых я знаю. Даже там, где они открыто не ссорятся, их дети теряют свою жизненную силу, всю инициативу. Наши консерваторы говорят о 'свободном предпринимательстве'. Я хотел бы сказать им, что первым шагом к сохранению свободного предпринимательства надо дать понять каждому молодому человеку в мире. Что когда его образование завершено, он должен выйти в мир и выбрать свой собственный путь, и что у него никогда не будет шанса потратить доллар, который он не заработал своими силами».
Таким образом, легко решив человеческие и социальные проблемы, они вернулись в город на рассвете. Только когда они подъехали к дому Лорел, разговор принял личный тон. Она спросила его: «Неужели это не опасная миссия?»
Он подумал, что заметил дрожь в ее голосе, и, похоже, в его ушах зазвучал тревожный звонок. Он только должен был сказать: «Неужели, это значит для вас так много?» и это подлило бы масло в огонь. Но Ф.Д.Р. приказал ему быть осторожным. Поэтому он ответил: «Тут трудно быть уверенным. Мы не можем рисковать меньше, чем наши враги». Затем, немного подумав: «Напишите мне кое-что из этого романа».
XIII
После сна Ланни снова связался с Бейкером, и ему были вручены две паспортные книжки. «Я, нижеподписавшийся, государственный секретарь Соединенных Штатов Америки, настоящим прошу всех, кого это может затронуть, разрешить безопасный и свободный проход, а в случае необходимости предоставить всю законную помощь и защиту», — так далее готическими буквами. Затем шло его имя и обычные тридцать две страницы, в том числе пять для его опознания и предупреждения, что он не должен делать. Вступать в иностранные армии и т. д. Документ был признан недействительным для стран, находящихся в состоянии войны. Длинный список, но даже в этом случае Ланни собирался побывать в некоторых из них. Он задался вопросом, знал ли Бейкер, куда он идет, и зачем? По всей вероятности, нет. Этот человек с языком за зубами не задал ни одного вопроса, и единственное личное замечание, которое он произнес: «Я долгое время занимаюсь такими вещами». После того, как все манипуляции с паспортами были завершены, Ланни выразил сомнения относительно своего мастерства зашить один из них в подкладку своего пиджака. Бейкер предложил это сделать, он научился этому искусству, а также ретушированию фото негативов и ошкуриванию пальцев, чтобы уменьшить четкость их отпечатков.
У Ланни освободился остаток день. И как только он решил посетить библиотеку и посмотреть профессоров Хардина и Шиллинга, зазвонил телефон. Это была Лорел, спросившая: «Можете ли вы уделить мне несколько минут? Это важно».
Конечно, он сказал, что может, и встретил ее на улице, как обычно, и отвез ее в парк. Он не видел ее так обеспокоенной с ночи у Гитлера в Бергхофе, когда она пришла к нему и рассказала ему о тревожных заигрываниях фюрера. На этот раз это были духи, которые обеспокоили ее. Менее часа назад она была в трансе, а ее подруга Агнес сидела, делая заметки. Объявился Отто Кан и сообщил о присутствии старого джентльмена с белой бородой, который сказал, что его зовут Эли Бэдд. — «У вас был такой родственник, Ланни?»
«Да», — был ответ. «Он был моим двоюродным дедом, я встречался с ним несколько раз в юности».
— Вы когда-нибудь рассказывали мне о нем?
— Я не помню, наверное, рассказывал, потому что он оставил мне свою библиотеку, что находится в моей студии. Я вообще рассказываю людям, как я получил все эти прекрасные книги.
— Вы когда-нибудь показывали мне его фотографию?
— Он висит на стене студии, и я, возможно, говорил об этом.