Сначала, когда он был слабым и больным, эта идея «устойчивой компании» была достаточно приятной. Но болезненный факт заключался в том, что каждый день, когда его силы возвращались, это становилось менее приятным. Лизбет могла удовлетворить его телесные потребности, но она не могла удовлетворить его умственные. И чем больше его ум стал активным, тем более ему хотелось остаться в одиночестве. О чем он мог поговорить с ней? Слушать, как она рассказывает уроки, и дополнять усилия ее наставницы? Когда он встречал ее в Балтиморе, там было много людей, и она радостно рассказывала о том, что они сказали и сделали. Но на яхте ничего не произошло, и один прекрасный день был таким же, как и следующий. Довольно скоро она рассказала ему все, что она знала обо всех на борту, и после этого единственно, что оставалось, играть в настольные игры или в бридж или пытаться найти по радио джаз-музыку и танцевать в торжественной истоме.
Он слишком хорошо знал, чего она хочет, что ему нужно было заниматься с ней любовью. Чтобы была великолепная тропическая луна, мягкий тёплый ветерок и звук воды, рассекаемой носом яхты. Поздно ночью, вместо того, чтобы отправиться в свою каюту, он должен был сидеть и держать ее за руку, а затем обнимать ее. Постепенно она впала бы в совершенное блаженство. Они шептали бы сладкие ненужности, а сердце ее начало бы колотить, а кровь прихлынула бы к ее щекам. Вскоре она сказала бы отцу, и он рассказал бы другим, что, наконец, они помолвлены. В следующем порту они отправились бы на берег и нашли бы какого-нибудь миссионера, или «резидента», или того, кого зовут губернатором полинезийского острова, чтобы сделать их мужем и женой. И после этого Ланни прожил бы остаток своих дней, как он живёт сейчас, делая то, что от него ждут, и невыносимо скучая.
Он много раз думал, что может «воспитывать ее» по своему образу мышления. Но теперь, когда он столкнулся с перспективой начать, он увидел, что он не знает, как это сделать. Его первые слова должны были быть: «Вы должны пообещать мне, не говорить ни слова вашему отцу о том, что я вам скажу». И что это значило бы для Лизбет? Она обожала своего отца и, вероятно, никогда не думала, что он может ошибаться. Ланни предлагал открыть ей набор политических и социальных идей, которые были бы совершенно вне ее понимания. А те идеи, которые ей внушили ее мать и отец, были безнравственными, если не кощунственными. Это могло только привести ее мысли в беспорядок и заставить ее думать, что ее обожаемый Ланни Бэдд был каким-то новым видом волка в овечьей шкуре. Розовым волком или даже красным, что было бы более ужасно, чем когда-либо встречалось в фольклоре любых народов.
Ну, это может быть один из способов порвать с ней. Болезненный способ, но Ланни не мог думать о том, что будет приятно. Лизбет все больше и больше склонялась к нему каждый день, и она была вынуждена задуматься, почему его руки не обнимают ее. Напряжение нарастало. И сколько еще раз он пожелает ей спокойной ночи, прежде чем она поймает его руку, или у нее на глазах появятся слезы, или, что еще хуже, прежде чем она начнет плакать в присутствии своего отца и заставит Реверди прийти к влюблённому по принуждению и спросить его, в чем дело? Ланни подумал: «Я в беде, и я должен напомнить Реверди о нашей сделке и выйти там, где я смогу вернуться самолетом в Штаты».
XIII
Но это не решало проблемы, так как он понял, что действительно хочет поговорить с Лорел Крестон. День за днем, когда его телесные потребности уменьшались, а его умственные потребности возрастали. Лорел заняла место Лизбет в его мыслях. У него не было ни малейшего сомнения относительно того, о чем он хотел поговорить с Лорел, и маловероятно, чтобы у них был недостаток тем. Он мог сказать ей, что он на самом деле думал, и без предварительного воспитания убедиться, что это не шокирует ее. Какая нелепая ситуация, что им приходилось притворяться чужими, и они не могут предпринять никаких шагов, чтобы стать друзьями! И это должно продолжаться шесть месяцев, без каких-либо шансов на изменение.
Снова и снова он мысленно рассматривал эту проблему. Неужели она приехала из-за внезапного порыва? Или действительно было ли правдой, что она хотела сосредоточиться на романе? И был ли Ланни Бэдд нужен только, как источник информации о Германии? Если это последнее было ее мотивом, то ей, конечно, мешали. Как долго она будет переносить это? Другая возможность, может быть, она думала, что Ланни действительно любит Лизбет и что она преданно держится в стороне? Или она ждала, что он сделает свой выбор и даст какой-то знак об этом? Если бы это было так, что бы она подумала о нем? Ланни мог догадаться. Вероятно, он женился бы на яхте и поместье в Долине Грин Спринг!
Он никогда не давал Лорел ни малейшего намека на то, что его интересует ее кузина, или он интересует её. Таким образом, Лорел прибыла на борт, не зная сложившейся ситуации. Но, с другой стороны, она могла бы получить информацию от членов семьи или друзей. Она могла бы прийти с конкретной целью противопоставить Ланни интеллектуальную жизнь, позволить ему увидеть превосходство ума над телом, ума над красотой. Все зависело от того, действительно ли она хотела его для себя. Она никогда не давала ему знать. И все, что он мог сказать, было то, что, если бы она действительно хотела его, она получила большой шанс благодаря своей нынешней отчужденности!
Все эта суматоха была вызвана скучным и постоянным предметом секса, который не позволял ни мужчинам, ни женщинам оставаться в покое, и все это нарушало все их планы и удовольствия. Ланни хотел, как он сказал себе, только наслаждаться интеллектуальным разговором с женщиной-писателем. Он хотел узнать, что вышло из постоянного стука пишущей машинки в ее каюте. Он хотел оказать ей такую помощь, которую могла бы предоставить его хорошо сохранившаяся память. Но он не мог этого сделать, потому что, говоря простым языком, молодая женщина в возрасте для материнства хотела, чтобы он был отцом её детей.
Конечно, это была правильная цель. Это была программа Природы. И, возможно, Природа была мудрее любого из ее созданий. Ланни мог подумать, могут ли в этом мире духов, о котором он так много думал, существовать нерожденные души, пытаясь найти возможность вступить в жизнь. Странная область для размышлений! Разве эти души или сознания, или эго, или личности, или какое-либо имя, которое можно выбрать для них, существуют сейчас? Или они начинают существовать только после того, как миссионер или резидент или губернатор произнесут формулу и сделают запись в реестр, таким образом официально разрешив сперме мужчины вступить в контакт с женской яйцеклеткой? Если бы было правдой то, что утверждали многие философы, и, с чем теперь соглашались физики, что время было формой человеческой мысли, то тогда существо, которое должно было существовать, должно существовать сейчас. Они осознавали свою судьбу. Знали ли они, куда они идут?
И еще одна любопытная идея, когда человек пытается решить, жениться или нет, знают ли души об этой проблеме? Если это так, то Ланни Бэдд должен вызвать значительную путаницу в этом темном преддверии. Возможно, даже там были два набора душ. Набор Ланни-Лизбет и набор Ланни-Лорел, парящие у ворот бытия. И будут ли они сражаться друг с другом за приоритет? И может ли это иметь какое-либо отношение к эмоциям, которые теперь волновали грудь этих двух дам на земле, или это будет волновать их прежде чем этот поединок трех Л будет доведён до конца? Еще один аспект этой «жизни втроём» был часто в мыслях Ланни. Он интересовался парапсихологическими исследованиями, предмет, который не имел никакого отношения к сексу. Лорел была медиумом, и сейчас у Ланни была проблема, которую он хотел исследовать. Это проблема его поездки в Гонконг и что там будет! Даже, несмотря на личную заинтересованность, он хотел бы попробовать несколько сеансов. Что скажет Отто Кан по этому поводу? И придет ли двоюродный дед Эли, или Захаров, или Марсель Дэтаз, или кто-нибудь еще с предостережениями? Ланни хотел только спокойно сидеть с карандашом и записной книжкой, когда Лорел войдёт в транс. Но не было места, где это можно было бы сделать на этой яхте, кроме ее каюты или каюты Ланни. И представьте, какое волнение было бы среди душ, родившихся и неродившихся, если бы он отважился на такое предприятие!