VIII
На транспортном самолете, следующем на запад, оказалось два свободных места, и через полчаса пассажиров затолкали на борт. Теперь у них были удобные сиденья, а сейчас они пролетали над широким озером Байкал. Только увидеть его они не могли, потому что все занавески были опущены. Так было, когда они пролетали над военными объектами. Ланни догадался, что это может быть новая железная дорога, которая была построена вокруг берега озера. В старые времена здесь был большой паром, и пассажирские и грузовые вагоны приходилось переправлять на нём. Теперь они могли разговаривать, потому что это у самолета были звукопоглощающая обшивка. Их места были рядом, и они не познакомились с другими пассажирами, большинство из которых были в форме. Один из них был арестант, прикованный наручниками к своему охраннику. Они не спрашивали, что он сделал.
Весь день им было интересно смотреть на заснеженные пустынные пространства Сибири с несколькими городами, все с курящимися дымовыми трубами. С наступлением темноты они прибыли в Иркутск, но ничего там не увидели, потому что занавески снова были опущены. В аэропорту у них было только время для еды, а также размять ноги, а затем они отправились в длинное ночное путешествие. Им пришлось спать сидя, но это было небольшой проблемой после неудобств, которые они испытали. Ланни, опытный путешественник, заметил: «Если вы хотите оценить самолет, пройдите по всему Китаю, прежде чем попасть на борт!»
Полёт занял оставшуюся часть следующего дня. У них не было карты, и им даже не говорили названия мест, где они останавливались. Они были похожи на партию фрахта, снабжённую ярлыком до Куйбышева. По причинам, не известным тем, кто занимался перевозкой. Они были рады находиться в тепле, получать хлеб из непросеянной муки и суп из капусты (с небольшими кусками мяса) на остановках. Они были благодарны за русский обычай чаепития, который обеспечивал огромный самовар, полный кипятка на всех остановках.
Их единственные опасения заключались в том, что их можно было высадить в пользу более важных пассажиров или что арктическая метель может их сбить. Но всемогущее советское правительство располагало метеостанциями по всему северному побережью и даже на покрытых льдом островах. И, по-видимому, кто-то, кто был у власти в Куйбышеве, хотел поговорить с сыном президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Молодожёны остались в самолете, а самолет остался на своем курсе, а вечером второго дня он опустился на взлетно-посадочную полосу, посыпанную золой, и им было сказано одно слово, которое они могли понять. Это было название города пшеницы и крупного рогатого скота на Средней Волге, который когда-то был Самарой, и был переименован в честь видного советского комиссара по имени Куйбышев.
Там в аэропорту их встречал усохший и сморщенный старый джентльмен, который когда-то был американским живописцем на Французской Ривьере, а затем depute de la republique francaise. Он был одет в лохматое пальто из медвежьей шкуры и был в шапке, потому что нельзя ходить совершенно с голой старой лысой головой, когда температура намного ниже нуля. Он сказал, что у него только что был приступ гриппа, но он был настроен выстоять и выжить, чтобы присутствовать на похоронах Адольфа Гитлера. Должно быть, он тосковал по дому, потому что, когда он посмотрел на племянника, он обнял его и почувствовал его небритые щеки. У Ланни не было шанса побриться, и он выглядел как монгольский пастух, который был женат несколько месяцев.
Но Лорел была Лорел, и ей удалось привести в порядок свои волосы на борту самолета. Дядя Джесс взял ее за две руки и внимательно посмотрел на нее. «Моя новая племянница!» — он сказал. — «Выглядишь хорошо, но ты недоедала».
«Мы жили на рисе», — заметил Ланни. — «Тебе будет нужно откормить ее».
«Я сделаю все возможное», — ответил старик. Затем, все еще обращая внимание на леди из Балтимора: «Ты умная маленькая дерзкая девчонка, и у тебя острый язык. Я должен бояться быть твоим врагом».
«Совершенно верно», — сказала племянница. — «Но откуда вы это знаете? Вы парапсихолог?»
— Я оставляю этот мусор Ланни, я читал твои рассказы.
— Вы нашли их в России?
— Нет, вряд ли, но это правительство не ошибается в отношении людей, которых он пускает в страну. Вырезки были заказаны по телеграфу и попали по воздуху в дипломатической почте. Мне рассказали о них и попросили прочитать их. У вас уже есть несколько друзей среди наших литераторов.
— Конечно, это приятный способ поприветствовать автора, дядя Джесс, и я ценю это.
— The Herrenvolk уже переведена и будет опубликована на последней странице Правды, если ты дашь свое согласие.
Лорел была так рада, что не могла сдержать слезы. «Конечно, я дам», — сказала она. — «И я отдам свое сердце советским людям на войне!»
IX
Джесс достал им комнату, самую бесценную вещь в этом городе на реке, который когда-то был центром зерновой торговли, а теперь внезапно стал мировой столицей. «Один из ваших поклонников спит на моем диване», — сказал он жене с усмешкой.
Они закупили еду в ресторане в аэропорту, а затем чья-то машина повезла автора Herrenvolk вместе с ее вещевой сумкой и мужем по заснеженным улицам Куйбышева. Ланни понял, что он будет простым её довеском, пока он останется в Советском Союзе, возможно, и в другом месте. Ему это нравилось, потому что он гордился своим новым сокровищем и с удовольствием подтвердил свое литературное чутьё. Только одна мысль постоянно беспокоила его. Он не мог избавиться от своей привычки пытаться сохранить свою тайну от гестапо. Он и теперь будет шептать сам себе: «Господи, что подумают об этом фюрер и Рейхсмаршал! Что подумает Курт Мейснер!» Они казались такими далекими, но теперь они снова были рядом. У них наверняка были шпионы в этом городе.
Все хотели узнать о Яньане. Количество его пещер и их размер. Образование в его школах и количество учеников. Состояние его боевого духа, размер его армий и каждое слово, которое они могли вспомнить, что говорил Мао Цзэ-дун. У Лорел были заметки? Это замечательно! Сможет ли она представить их и прочитать? И разрешит ли она ведущему советскому журналисту Илье Эренбургу подготовить интервью с ней? Интервью будет опубликовано в Америке и значительно повысит цену, которую женщина-исследователь может потребовать за свои работы в Нью-Йорке. Она не могла сказать Нет только из благодарности за теплую комнату и пищу. Все становилось более и более ясно, и ее муж увидел, что гусь агента президента был зажарен, и его можно есть горячим!
С помощью своего дяди, которого знали цензоры, Ланни отправил две телеграммы. Одну отцу такого содержания: «Прибыл благополучно из Гонконга через Яньань с женой Лорел Крестон племянницей Реверди тчк. какие новости о яхте Ориоль отплывшей из Гонконга восьмого декабря всем привет ответ Отель Континенталь Куйбышев Ланни Бэдд». Другая была Чарльзу Т. Олстону в его гостинице в Вашингтоне: «Сбежал из Гонконга прибыл через Яньань телеграфируйте инструкции тчк. При вызове Вашингтон пожалуйста помогите проезд самого и жены писательницы Лорел Крестон попутчицы на яхте Ориоль тчк. яхта покинула Гонконг восьмого декабря сообщите о ней имеющиеся новости привет ответ Отель Континенталь Куйбышев Ланни Бэдд».
После этого мужу выдающегося автора не ничего не оставалось делать, как бродить и осматривать временную столицу Советского Союза на войне и принимать гостеприимство всех, кто хотел их пригласить. В течение многих лет Ланни Бэдд был известен в Нью-Йорке и Лондоне как мистер Ирма Барнс, а теперь он был мистером Мэри Морроу и ничуточки этому не возражал. Они ходили в своих запачканных и потёртых пальто из овчины, и все было в порядке, потому что все знали, что им негде достать новую одежду. Во всяком случае, их одежда была похожа на отличия военной службы. На улицах люди будут смотреть, а потом скажут: «Это, должно быть, Amerikansky, который путешествовал по Китаю! Чудесные люди эти Amerikansky! Как скоро они придут к нам на помощь?»