Джим и его сестры родились и выросли в этом огромном дворце из железистого песчаника, выходящем окнами на озеро Мичиган, и ему было скучно до смерти в двух «идеально оборудованных» школьных комнатах на самом верхнем этаже. Их научили, как вести себя на приемах и чаепитиях, и как вести разговор и каким тоном в соответствии с социальной значимостью леди и джентльменов, которым они были представлены. Среди них был тогдашний президент Теодор Рузвельт, который послал десятилетнему мальчику официальное приглашение пообедать в Белом доме, и там ему была прочитана тридцатиминутная лекция о жизни и идеалах Авраама Линкольна. Это был опыт, который действительно впечатлил мальчика, а не тот факт, что к тому времени, когда ему было шестнадцать лет, он обедал и ужинал с каждым крупным коронованным властителем Европы.
Джим был призван в армию и внес свой вклад в кровь и пот войны, чтобы сделать мир безопасным для демократии. Когда он вернулся домой, ему не понравились ни танцующие бездельницы северного берега озера Мичиган, ни светское общество вокруг Женевского озера. Даже больше, чем Ланни не понравились те же люди в Париже и на Лазурном берегу. Он хотел стать писателем, он ушел и получил работу в газете, считая, что это был способ научиться ремеслу. Вскоре после этого газета была куплена Фрэнком Манси, который сделал сорок миллионов долларов на издательском бизнесе и сказал Джиму, что это просто удача. Когда Джим попросил его не увольнять газетный персонал, издатель приказал ему убираться и заниматься своим собственным проклятым делом.
После этого Джим захотел иметь собственную газету, защищающую права простого человека. Чикаго было местом для такой газеты, решил он. И поскольку его семья не помогла ему, он принял совет лорда Нортклиффа и выпустил акции для публики. Затем он обнаружил, что понадобится много времени прежде, чем он сумеет купить печатный станок. В возрасте всего двадцати пяти лет, но наивный и идеалистически настроенный, он поехал к Уильяму Рэндольфу Херсту в Сан Симеон попросить разрешения временно использовать его чикагские издания. Встреча состоялась в отеле Амбассадор, и Ланни, разумеется, была интересна встреча с этой королевской личностью.
То, что он сказал, было: «В Чикаго нет места для другой газеты. Я просто куплю газету в Далласе, штат Техас, и вы можете стать её редактором. Вы новичок в игре, но у вас есть имя, которое стоит тридцать тысяч в год. Сначала отправляйтесь в Даллас на самолете и представьтесь редактору моей газеты там, я время от времени я буду высылать вам инструкции. Доброе утро».
Когда Ланни Бэдд прочитал эту историю, он подумал. Мои безымянные услуги стоят почти в два раза больше, чем имя Стоцльманна! Но потом он подумал, что это было семнадцать лет назад, а в то время Америка ещё находилась на золотом стандарте, а стоимость денег больше. Он мог просто считать себя равным Джиму!
XI
Прошло несколько дней, и утром Ланни едва открыл глаза, когда зазвонил телефон. И тихий голос сказал: «Это мистер Ланни Бэдд? Это Джим Стоцльманн». Ланни сказал: «О, как хорошо, я боялся, что вы можете быть во Флориде». Голос спросил: «Когда я могу приехать к вам?» Ланни подумал, что ему самому следует приехать, но другой настаивал: «Я всего в нескольких кварталах отсюда».
Сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт понимал такую форму самозащиты. Если человек приглашает вас, ему трудно потом избавиться от вас, но если вы пригласили его, он может уйти, когда захочет. Поэтому он спросил: «Через час будет удобно?» Ответ был: «Хорошо!»
Этот «мутант» чикагской орхидейной теплицы оказался большим парнем, ростом с Ланни, но потяжелее. У него было лицо идеалиста, которого заставили страдать в жестоком и уродливом мире. Его улыбка была теплой, а поведение застенчивым. Его тихий голос немного походил на женский. Добрый и доверчивый человек, ничуть не напоминающий секретного агента, о чем Ланни догадался из слов Ф.Д.Р. И он действительно им был. Но это было то, о чем давно знал Ланни, что шпионы не выглядят или не действуют как шпионы. По крайней мере, если они хорошие, каким пытался быть сам Ланни.
Ланни представил карточку, а другой взглянул на нее. Его лицо засветилось, и он воскликнул: «Я догадался, что это так. Я всегда рад встретиться с другом Ф.Д.Р.».
— То же самое для вас, мистер Стоцльманн.
— Честно говоря, я влюблен в этого человека, как школьница. Я бы умер за него сто раз, если бы это было возможно.
— Тогда мы поймем друг друга. Я думаю, что американскому народу повезло иметь такого президента в таком кризисе.
— Мне жаль, что они не поняли, как им повезло, мистер Бэдд.
— Действительно, вы правы, и я ужасно боюсь, что они могут оставить его скоро. С этим я обратился к нему, и он захотел, чтобы я встретился с вами.
— Расскажи мне об этом, во что бы то ни стало.
Ланни объяснил, как искусствовед познакомился с Балдуром Хайншем и притворился симпатизирующим взглядам этого нацистского агента, чтобы узнать, что тот делает. Он рассказал о Калифорнии и ненавистниках Рузвельта, о том, что они говорили и планировали. Отпрыск Норт-Шор-Драйв слушал с вниманием, ни разу не прерывая, но не сводя глаз с лица говорящего, как будто пытался прочитать его внутренние мысли.
Когда Ланни закончил, другой сказал: «Такое по всей стране, мистер Бэдд, и вы не преувеличиваете опасность ни в малейшей степени. Враги Ф.Д.Р. ненавидят его с такой яростью, что они не молчат даже в моем присутствии, хотя большинство из них точно знают, что я чувствую. Я слышал, что они призывали кого-то застрелить его. И не только в Нью-Йорке и Вашингтоне, но и в загородных клубах и ночных клубах. У меня много…»
«Ф.Д.Р. сказал, что вы попрыгунчик», — улыбнулся Ланни.
— В основном это травматический синдром с последней войны, который я никак не могу преодолеть. Я не могу долго оставаться в одном месте. Кроме того, я полагаю, это было мое воспитание, я получил свое образование на бегу.
— Я провел большую часть последних трех дней, читая ваши книги.
— О, как вы любезны! Тогда вы точно знаете, как я отношусь к нашим разгульным богачам. И вам не потребуется никаких доказательств в том, что я согласен с вами в отношении Херста. Он один из самых бессовестных и опасных людей в Америке. Он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. И таких же, как он, очень много. Я мог бы составить список из моего личного опыта.
XII
«Я полагаю», — сказал потомок старого пирата, — «что Ф.Д.Р. намеревается дать мне очень ценную информацию через вас. Вы должны понять, что то, что я собираюсь сказать, это абсолютно секретно».
— Вы можете полностью рассчитывать на меня, мистер Стоцльманн.
— Начнем с того, давайте не будем церемониться. Вы можете понять, что мне не очень нравится мое семейное имя, это своего рода золотая булава, усеянная бриллиантами, и когда ею машут перед глазами людей, то у них кружится голова, а мне становится скучно. Зовите меня Джимом, позвольте мне называть вас Ланни.
«Отлично!» — сказал другой. — «Как Ф.Д.Р. любит говорить: давай!»
— Ну, те контакты, которые вы приобрели в Голливуде, могут быть краями одного и того же заговора, но его центр и действительно опасная часть находятся в Нью-Йорке, Чикаго и Вашингтоне. Заговор охватил несколько правительственных организаций, и в основе этого стоят трое из наших высокопоставленных личностей.
— Боже мой, Джим!
— Вы понимаете, я общаюсь со многими нашими деятелями. Я с ними валяю дурака, мне нравятся люди, и если я останусь один, я буду беспокоиться о мире. Я живу среди сверх богатых, как только открыл глаза, и со всеми у меня были контакты. Они все знают, что я — диссидент, и ссорятся со мной, но они не очень хороши в хранении секретов. Вы знаете их отношение: 'Какого черта?'