— Я очень хорошо это помню, герр Бэдд.
— Я хотел бы снова связаться с Куртом. На праздники он обычно ездит в Штубендорф, но это время он возвращается в Париж. Можете ли вы указать мне официальное лицо, к кому я должен подать заявление на разрешение написать и дать ему знать, что я здесь?
— Я не думаю, что в организации этого будут какие-либо проблемы, герр Бэдд. Ограничения на почту через границу являются необходимой военной предосторожностью, но они не распространяются на таких лиц, как вы.
— Я хочу сообщить Курту мой адрес здесь и что у меня есть информация, которая была бы полезна для него. Это все, что мне нужно сказать, и письмо может быть проверено соответствующим должностным лицом. Вы поймете, что такой вопрос я не хочу обсуждать.
«Selbsverstdstandlich, mein Herr», — сказал нацист и добавил: «Если это все, что вы хотите, я могу помочь вам сэкономить время. Завтра я лечу в Париж и буду рад посетить Курта Мейснера и передать ему ваше сообщение».
— Большое вам спасибо, герр доктор, это будет большой услугой. Наверно, вы найдете его на отеле Крийон, и если же он еще не вернулся в Париж, то сможете вы быть так любезны, оставить ему записку.
V
Через несколько дней Ланни нашел у себя в жилье записку. Курт был там и ждал его. Курт находился в одном из отелей, потому что, конечно, для таких важных нацистов всегда существовали места. Полчаса спустя Ланни был в его номере, и они обнялись со старой теплотой. Мальчишеские чувства трудно убрать из сердца, и хотя Ланни презирал то, что делал Курт, он не мог полностью забыть счастливые старые времена в Штубендорфе.
Человек это то, что с ним делает наследственность и окружающая среда. Курт был воспитан суровой прусской системой. Его отец был доверенным сотрудником высокопоставленного аристократа, и Курт и его братья были вышколены и вымуштрованы самой суровой военной системой в мире. Первая жена и ребенок Курта пали жертвами Первой мировой войны, и Курт научился ненавидеть французов так же, как французы ненавидели его. Когда после поражения его начальники в вермахте приказали ему использовать свои знания Франции и его умения музыканта для отмены результатов Версаля. Курт подчинился без вопросов.
В течение семи лет он был любовником Бьюти Бэдд и другом Ланни и почти отчимом. Он жил в Бьенвеню и использовал социальные связи семьи Бэддов как средство получения информации и возможность заводить контакты. После того, как Гитлер пришел к власти, его отправили во Францию, чтобы использовать эти таланты и возможности на службе нацизма. Теперь, в дни триумфа, он все еще подчинялся приказам и чувствовал себя полностью удовлетворённым своей жизнью. 'Hitler hat immer recht!'
Ланни долго приходилось доходить до смысла этих сложных и тонких хитростей, но в конце концов он понял, что нельзя дружить с нацистом. Нацист был врагом всех не-нацистов в мире. Людей, принявших ненавистное вероучение, истинная раса господ использовала, но в своём сердце презирала, как предателя своего народа и как простофилю, которого надул нацизм. Нацисты выбрали Локи, бога лжи, своим северным божеством, и все другие народы должны были научиться жить под его скипетром.
Ланни давно слышал немецкую поговорку: «С волками жить, по-волчьи выть», и когда он бывал в Нацилэнде, он выл самым сдержанным и достойным образом. Он произносил речи о национал-социалистических достижениях и предназначении, которые производили впечатление. И когда он встретил Курта, он обнял его и с полной преданностью посмотрел на его длинное и сильно морщинистое лицо. Он прослушал последнюю композицию Курта и похвалил её. Он играл в четыре руки фортепианные композиции с выдающимся виртуозом. Он поделился новостями о Британии и Америке, рассказав, сколько нацистских сторонников было в этих невежественных землях, и как он старательно сам работал над распространением идей великого фюрера и его благожелательных намерений в отношении мира, который он брал под свою опеку.
VI
Курт прилетел из Парижа в полной уверенности, что Ланни зря не позовёт его в Виши. Одни в гостиничном номере они поужинали за счет вермахта. Сначала Ланни передал личные новости из Бьенвеню, Уикторпа и Ньюкасла. Курт не ссорился с Бьюти, когда он оставил ее, чтобы жениться на добродетельной немецкой Madchen, и он всегда отдавал должное доброте и щедрости Бьюти. Он знал, что Ирма Барнс была почти фашистом, и понятия не имел, что именно этот факт разрушил брак Ланни. Курт хорошо знал Робби Бэдда и восхищался им. Понимая реакционные взгляды Робби, он был готов поверить, что Робби все еще был среди ненавистников Рузвельта и старательно саботировал усилия Рузвельта заставить его производить истребители для Королевских ВВС. Слышал ли Курт, что британцы нашли истребители Бэдд-Эрлинг неудовлетворительными, а их лётчики отказались доверять им свои жизни? Да, Курт это слышал. Такова была роль Курта, чтобы слышать обо всем. Разве в его распоряжении у него не было самой замечательной разведывательной службы в мире? Ланни мог показать, почему Бэдд-Эрлинг был позади и собирается там оставаться. Для Люфтваффе это была хорошая новость. И она стоила полета из Парижа одного из самых доверенных агентов вермахта.
Но это было только прикрытие. Этот сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт в ходе своего бизнеса по продаже картин, на что Курт смотрел со скрытым презрением, путешествовал по Соединенным Штатам, разговаривал с людьми всех классов. Он мог дать самый интересный отчёт о прочно укоренившейся решимости сохранить мир, с которой он столкнулся повсюду, на севере, юге, востоке и западе. Среди влиятельных и могущественных людей быстро распространялась убежденность в том, что Рузвельт был психически безответственным и должен во что бы то ни стало отлучён от своей кампании по разжиганию войны. Ланни рассказал о разговорах в загородных клубах в Ньюкасле и Балтиморе и о ковбойских Мужественных всадниках Голливуда. Также о гостях Сан Симеона и о том, что они говорили в ночь выборов. Он рассказал о своих близких беседах с Херстом, которые не должны были точно соответствовать фактам. В них издатель выглядел смелым и непокорным почитателем фюрера.
Что касается «хунты», Ланни не мог назвать имена мятежников, но это было необязательно, потому что это была та история, которой Курт не мог не поверить. Разве собственные последователи Гитлера не планировали сместить его через год после того, как он пришел к власти, и разве он не был обязан убить двенадцать сотен из них ужасной Ночью длинных ножей? Нацистский секретный агент не видел никакой причины ожидать, что Америка будет свободна от подобных волнений, и был уверен, что люди, которые думали иначе, были самыми невежественными простофилями.
VII
Ланни сделал ставку. И теперь, получит ли он то, что хотел? Как правило, он получал от Курта меньше, чем от других, потому что Курт, естественно, был более скрытен, и годы, проведённые секретным агентом, научили его не доверять почти никому. Но он любил Ланни и думал о нем как о школьнике. Хотя был только на полтора года старше. Но Курт не менял никогда своего отношения. Когда Ланни сказал: «Меня беспокоит эта война, она будет длинной, и это совсем не то, чего хотел фюрер», человек из вермахта ответил: «Фюрер не хотел войны, но поскольку она была навязана ему, не сомневаюсь, что он её выиграет. Наши ученые разработали оружие, которое разделается с англичанами».