XI
Человек, изучающий дела национал-социализма, не должен был слишком удивляться предложению убийства. Ланни знал, что Адольф Гитлер устроил убийство целого населения, которое стояло на его пути, и что по его приказу были убиты два ведущих государственных деятеля, король Югославии и премьер-министр Австрии. Предполагалось, что премьер-министр Барту был убит шайкой Муссолини, но Ади, несомненно, санкционировал это. Тем не менее, было поразительно, что такое искусство управлять государством дошло непосредственно до мирного искусствоведа.
Понимая, что ему нужно будет проявлять осторожность, даже как носителю такой тайны, Ланни спросил: «Что вы хотите от меня, mein Fuhrer?»
— Я думаю, что вы можете мне помочь, по крайней мере, с информацией о том, как должен действовать такой агент. Вы знаете так много важных людей в вашей стране, что вы можете получить доступ в Белый дом.
— Это очень трудно сделать в сложившихся обстоятельствах, и особенно для того, кто известен как сын Роберта Бэдда.
— Вы имеете в виду, что ваш отец сейчас не в чести, учитывая то, что он делает для правительства?
— Мой отец был одним из самых энергичных авторитетных республиканцев, он сам внес вклад и привлек миллионы долларов в попытке победить Новый курс, а Рузвельт, как известно, очень мстительный человек. Он не забывает обиды, как слон. Что касается настоящего времени, администрация не очень довольна достижениями моего отца. Правительственные агенты следят за заводом, пытаясь выяснить, почему самолет не нравится британцам, и почему новая модель так необъяснимо долго задерживается. Я не могу сказать, что мой отец намеренно застопорился. Он не признает этого даже своему сыну. Когда я задавал ему вопросы, он ответил: 'Придет время, когда это правительство мечтателей будет радо, что мы сохранили наши военные секреты для себя'. Я верю, что вы, герр Рейхсканцлер, будете рассматривать это строго между нами, а не делиться этим даже с вашими самыми надежными советниками.
— О, конечно, конечно, герр Бэдд. Но самое печальное, что вы не можете ничего предложить.
— Я не хотел говорить сразу об этом, Exzellenz. Это очень деликатный вопрос, и я должен подумать обо всём с особой осторожностью.
— Это лучше! Не позволите ли вы мне ознакомиться с теми идеями, которые могут возникнуть у вас?
— Я это сделаю, но боюсь, что мне придется отправиться в Нью-Йорк и Вашингтон и там опросить ряд людей. Я мог бы сказать, что хочу получить какую-то правительственную должность и хотел бы знать, каким влиянием я должен располагать. Так я узнаю, что многие люди говорят о Рузвельте, чтобы найти кого-то, на кого можно рассчитывать. Это будет трудно передать в Германию, поэтому я прошу вас предоставить мне какой-то секретный способ информировать вас.
Это было тем, что дуэлянты называют ответным ударом. То бремя, которое Ади взвалил Ланни на плечи, вернулось обратно туда, откуда оно появилось. Фюрер не посмел встретиться с глазами своего гостя, опасаясь выдать сомнения в своей душе. Чтобы покрыть неловкий момент, гость быстро продолжил: «Присвойте мне кодовое имя, которое я мог бы использовать, если у меня будет предложить что-то важное».
«Отличная идея», — ответил другой. — «Выберете имя».
— Возможно, было бы лучше, если бы вы это сделали сами, потому что вы знаете, какие имена вы используете.
— Они выбираются довольно наугад. Кто ваш любимый немец?
Это был момент, когда Ланни осмелился улыбнуться. — «Вы знаете это, не спрашивая меня, mein Fuhrer».
Великий человек улыбнулся в ответ. Что он мог ответить? «Я имею в виду, среди тех, кто был в прошлом», — сказал он.
«Я бы выбрал Вагнера», — ответил тактичный гость, выбирая фаворита Ади среди корифеев музыки.
— Это, к сожалению, слишком распространенное имя. У меня в моем распоряжении их несколько. Мы могли бы выбрать одного из его персонажей. Не хотите ли вы стать Зигфридом?
«Я бы не прочь убить дракона», — ответил Ланни, — «но я не хотел бы получить удар в спину или погребальный костер». Он сказал это с блеском в глазах.
— Мы собираемся пересмотреть эту легенду, герр Бэдд. Наш молодой северный герой будет предупрежден, и на этот раз он будет смотреть в глаза врагу.
— Herrlich, mein Fuhrer! И кому я отправлю информацию, если я её получу?
Еще раз на лице фюрера проявились сомнения и неопределенность. Одно дело прислушиваться к сплетням вполне убедительного плейбоя из вражеской страны, а другое — доверять ему жизненно важный секрет Службы связников — или это будет Отдел кадров B? Конечно, Гитлер мог бы назвать имя какого-то агента в Португалии или Испании, где у него их были сотни, и где американское правительство не могло их выявить. Но это будет означать задержки и, возможно, тайную цензуру. Фюрер знал, что небезопасно считать иностранные правительства слишком глупыми, и ему было трудно поверить, что американцы позволят письмам отправляться авиапочтой в Португалию и Испанию без проверки.
Волков бояться — в лес не ходить. А Ади Шикльгрубер был одним из тех, кто был настроен ходить. Он сказал: «Мой личный друг, герр Ганс Хеффельфингер, в настоящее время на связи с нашим посольством в Вашингтоне, и если у вас будет что написать, вы можете отправить это ему. Поместите послание во вложенный конверт, и отметьте его 'Лично для фюрера'. Так оно сразу попадёт ко мне. Вы запомните это имя?»
— Оно запечатлено в моей памяти, Exzellenz, и вы убедитесь, что я сделаю все возможное и как можно быстрее. Еще одно. В случае, если у вас будет сообщение для меня через герра Хеффельфингеа, то может быть для вас тоже нужно кодовое имя, чтобы я мог быть уверен, что нет подвоха. Разрешите ли вы мне назвать его?
— Mit Vergnugen, Herr Budd.
— Очень хорошо. Вы Вотан, самый могучий из богов! Вы запомните это имя? Даже в этом самом августейшем и болезненно чувствительном присутствии плейбой не мог полностью забыть привычки, приобретенные в течение жизни!
XII
Осталось прояснить ещё один важный вопрос, прежде чем Ланни предложил откланяться. Он сказал:» Mein Fuhrer, я объяснил Руди, насколько важно, чтобы я мог рассказать людям о ваших теперешних взглядах и желаниях. Где бы и в какой стране я не упоминал бы, что я говорил с вами, люди толпами спрашивали: 'Что он на самом деле думает? Чего он хочет?'»
— В своих речах я сказал им это с предельной ясностью, герр Бэдд.
— В прошлом вы говорили мне об этом, но в так называемом демократическом мире, который на самом деле является иудо-плутократическим, никто не верит в то, что говорит какой-либо государственный деятель, они считают само собой разумеющимся, что это просто чепуха. Вот когда человек разговаривает с другом наедине, это совсем другое дело. Они полагают, что такой занятый человек, как вы, не будет уделять время искусствоведу, если тот не является действительно другом.
— В этом, по крайней мере, они правы, герр Бэдд. Какая же неуверенность беспокоит их умы?
— Вопрос о ваших намерениях в отношении их собственных стран. Британские государственные деятели очень обеспокоены, как вы знаете, вашими намерениями относительно их Империи. Что касается Америки, я не так много общаюсь с государственными деятелями, потому что они в основном низкосортные политики или фанатики из клики Рузвельта, но я встречаюсь с действительно важными промышленниками, и все они спрашивают: 'Что думает делать фюрер, когда он завоюет Россию?'»
— Ах, так? Они думают, что я собираюсь для них завоевать Россию?