Снова туда с тоскою моей,
Светит прожектор, фанфары гремят,
Публика ждет, будь смелей акробат!
Со смертью играю, смел и дерзок мой трюк.
Всё замирает, всё смолкает вокруг.
Слушая скрипку дамы в ложах вздохнут,
Скажут с улыбкой: «Славный шут!»
Но что это? Как только началась музыка, моя дочь, не имея возможности сдержаться, начала смеяться практически в голос!
Я ещё попытался её успокоить и урезонить, но прекрасно понимал, что она в этот момент слышит и видит не артиста, а меня, поющего где-то под раковиной или ковыряющегося в ванной. Мне самому от этой мысли стало невыносимо смешно…
А уж когда ещё в добавок к музыке герой запел, то наш смех перешел в истерический, который остановить было просто невозможно, да к нам ещё присоединилась и наша мама, прекрасно понимая над чем мы смеёмся.
Но это она, а артист же не знал этого. В итоге он в недоумении от происходящего остановил своё пение и стал внимательно осматривать самого себя с ног до головы, думая, что это его внешний вид привел в истерику зрителей первого ряда.
Актеры ушли назад за кулисы. Занавес закрылся.
Нам находиться дольше было просто неловко. Мы поднялись и втроем покинули зал.
Собравшиеся на спектакль зрители потянулись следом за нами в гардероб.
Спектакль был сорван окончательно и бесповоротно, а виновными всему случившемуся были мои «чудесные певческие данные» и огромное желание приобщить дочь к прекрасному.
Томск 15 Марта 2018