***
Джим был несколько опустошен, своим отрешенным и безучастным видом он отпугивал простодушных обывателей, что в определенной степени затруднило поиск дома Мойры Фитцджеральд. Блуждая по спутанным мощеным улочкам, потемневшим от сырости, он все же добрел до искомого жилища - обветшалая халупа из почерневшего дерева отпугивала своей монолитностью, фасад не был украшен ни кладкой, ни резьбой, ни даже окнами в обыкновенном для нас понимании. Из глубин душного старого дома на улицу смотрели лишь жалкие, похожие на бойницы, щели-окна с замасленными стеклами да облупившаяся дверь с округлым верхом. Писатель постучал, пока еще не теряя надежды на то, что грядущее интервью пройдет куда спокойнее первого. К сожалению, никто не вышел навстречу, даже звуков не было слышно. Мистер Грин подождал еще немного, затем он отошел от двери и горько вздохнул, будто раздумывая, стоит ли продолжать, если сама судьба отталкивает его от этого места. Тем не менее, в угоду своему научному труду, Джим убедил себя сосредоточиться и идти к намеченной цели, особенно если для этого требуется всего-то ничего, тем или иным образом установить контакт с несколькими респондентами. -Мисс Фитцеджеральд! Прокричал он, постучав в грязное узенькое оконце. Столь дерзкий жест возымел должный эффект, раздался щелчок замка и на пороге предстала благовидная старушка. Вид пожилой женщины был весьма противоречив - она была очень опрятно одета, ни один седой волос не выбивался из-под белоснежного чепца, жесты и мимика были скромными и сдержанными как у настоящей леди. Но старость никого не щадит, Мойра прожила на этом свете столько лет, что время изуродовало ее до неузнаваемости - лишило зубов, устлало глаза белесой пеленой, изрыло лицо морщинами, от нее пахло чем-то ветхим. -Добрый день. Простите, мистер Грин, меня предупредили о том, что вы зайдете в гости, но, признаться честно, уши меня уже подводят, я совсем не уловила момент, когда вы пришли. Джим с облегчением улыбнулся и ласково пожал руку бабушке, которая показалась ему столь милой и приветливой. -Мисс Фитцджеральд, я так рад, что у меня есть возможность с вами поговорить. Это удивительно, я слышал, что вы еще помните времена, когда на полуостров приходили кочевники. -Да, мальчик мой, но это не так интересно, как ты думаешь. Многие вещи в нашей жизни значительно прозаичнее, чем мы можем себе представить, вот сейчас - ты рисуешь в своей голове удивительные картины былых дней, простор изумрудных лугов, на которые вторгаются безымянные всадники. Я же видела это и запомнила совсем иначе - бесконечный дождь, слякоть, и нас, детей, прятали по подвалам, чтобы мы не видели тех зверств, которые творили кочевники в деревнях. Ничего интересного и легендарного - шайки бандитов и насильников, надеюсь что вы, культурный человек, не станете включать в свою книгу такую ерунду. Давайте же не будем стоять на улице, проходите. -Нет, уделять много внимания бандитам действительно не стоит, давайте и впрямь пройдем, я вам все объясню. За крепким чаем собеседники какое-то время молчали, и эти минуты Джим посвятил раздумьям о закате человеческой жизни. Есть все же такой период старости, который все мы любим, как в жизни, так и в литературе. Добрые дедушки и бабушки уже очень мудры и совершенно свободны от многих обыденных страстей, что представляют собою чуть ли не сказочных персонажей, способных дать мудрый совет и хранящих особенный уют, базирующийся на идеальном порядке, тепле и обилии старинных, но ухоженных вещей. Мы привыкли в позитивном ключе думать о преклонном возрасте, представляя именно этот отрывок времени, но все далеко не так здорово и не все спокойно уходят во сне, будучи при жизни совершенно трезвомыслящими. Угли в очаге тлеют, рано или поздно последняя золотистая искра гаснет, и остается лишь седой, уже еле-теплый пепел. Еще по эту сторону бытия начинается неминуемый распад, рассудок устает и приходит деменция. Руки слушаются все хуже, теряется азарт и это отражается в каждом элементе окружения. Прежние пышные пироги и горячие каши сменяются едва съедобной стряпней, ручной работы коврики обрастают паутиной, пряжу пожирает моль - за этим уже точно нет ничего. Подобная участь постигла несчастную Мойру, которая осталась на этом свете совершенно одна. -Прошу прощения, мисс Фитцджеральд, но нам все же придется коснуться темы, которую вы считаете пошлой и неуместной для серьезного научного труда. Однако я объясню, почему мы не можем ее миновать. Я изучаю природу людских страхов и суеверий, а вы, благодаря почтенному возрасту, обладаете утерянными звеньями цепи, которую необходимо воссоздать. -Конечно, внимательно слушаю вас, сэр. Ответила старуха скрипучим голосом и пригубила невкусный напиток. -Я хотел бы пронаблюдать процесс зарождения тех или иных суеверий. Несомненно, дурные приметы рождают необъективные страхи, но, пожалуй, это замкнутый круг и такого рода выдумки создаются на фоне глубоких переживаний. Как думаете, это так? Мистер Грин встретился со старухой взглядом и понял, что последняя часть его пламенной речи была напрасной, внимание пожилой женщины улетучилось, и ее остекленелые глаза утупились куда-то в пространство. -Не могли бы вы подробнее объяснить, о чем речь? Мойра приходила в себя медленно, прилагая к тому усилия. Джим, в свою очередь, быстро начал терять терпение, он встал с кресла и ненавязчиво, будто желая размяться, прошелся к другому краю комнаты (на самом же деле он отвернулся от собеседницы, чтобы никоим образом не выказать свое раздражение). Стоило вернуться обратно к столику, он отметил, что состояние мисс Фитцджеральд значительно улучшилось, то был первы