-Посмотрите, мистер Грин, нашла! Несомненно именно кочевники послужили причиной такой прибаутки, это я, конечно, сейчас поняла, с высоты своих лет. "Не ходи во двор ночной, бродят тени за стеной. А дремать не будешь - схватят и потащат в город свой". Как сейчас помню, мы специально сбегали под вечер, чтобы насолить родителям, но к закату как штык были дома. Джим снова уловил промелькнувшее "мы" и уже из праздного любопытства, а также, чтобы разобраться, кто же здесь теряет суть - он или старуха, все же переспросил: -Простите, мы это?.. -Мы, дети, то есть мы с сестрой, ей богу, я же недавно о ней говорила. Джим кивнул и нечто отметил в своем ежедневнике. Пока собеседница удалилась, писатель успел зафиксировать мысль о том, что давление со стороны общества все же нанесло урон психике бедной женщины. Быть может, гонимая общиной (так как семья не могла найти понимания ни у семей с сыновьями, ни у семей с одними лишь дочерьми, так как первые не брали в свой круг, а вторые завидовали более легкой доле), она была вынуждена создать в своей голове образ сестры, своеобразного воображаемого друга, спасающего от одиночества, возможно, и по сей день. Ему вдруг стало очень жаль бабулю, она стала жертвой глупых предрассудков и теперь совершенно одна, ведь странности в поведении мешают человеку также и завести собственную семью. Стыд также уколол писателя, ведь он испытал раздражение, а не жалость к этой несчастной пожилой леди. Вдруг в глубине дома скрипнула кровать, мистер Грин почему-то сразу почуял неладное, скорее всего хозяйке внезапно стало плохо, и она улеглась. Заслышав тугой кашель, он отринул рамки приличия и побежал на звук, чтобы оказать пожилому человеку помощь. Когда Джим достиг спальни, то понял, что опоздал, поза старушки и остановившийся взгляд бесцветных глаз дали понять - ее время истекло. Взрослого мужчину очень опечалило, но не шокировало это событие - все же Мойре было около ста лет. Безусловно, такое положение дел было некстати для него - теперь нужно похлопотать, как минимум, пригласив в дом соседей и старосту. Но, проникшись сочувствием к одинокой женщине, писатель все же подумал - неплохо, что она провела не в одиночестве последние часы, что проводят ее со всеми почестями и гибель мисс Фитцджеральд не окажется незамеченной. Мистер Грин платком прикрыл ей веки и бросил взгляд на опустевшую спаленку, чья отсыревшая штукатурка на голых стенах и выцветшие простыни были столь же бледны, как и их бездыханная хозяйка. Джим вышел в прихожую, в некотором смятении он с трудом нащупал на высокой полке гардероба свой шарф и, желая набросить пальто, рефлекторно повернулся... От увиденного его будто прошибло разрядом, после чего в желудке похолодело, а ноги немедля подкосились и Грин упал бы, не держись он за дверь. В проходе стояла Мойра, не растрепанная и даже довольно румяная, но очень уж растерянная и со слезами на глазах. -Что там? Умерла Мойра, как думаешь?.. Или Мойра умерла? После этих слов писатель утратил ощущение реальности и из последних сил нажал на дверную ручку, после чего буквально рухнул спиной в открывшийся проем. В беспамятстве он подхватил с земли пальто и, не прощаясь с тем, что стояло в коридоре, унесся куда-то вглубь поселения.