смехнулся, давая понять, что его попросту обуяла ностальгия по уходящим, пропитанным стариной временам. Внезапно Алан подбадривающе похлопал его по плечу и рокочущим голосом, от которого по спине пробежали мурашки, произнес: -Скажешь тоже, разве я способен на нечто подобное. - Джим съежился от ощущения, что ему внезапно отчаянно не верилось в эти слова - О, отсюда уже виден маяк, дальше ты и сам справишься, меня ждут дела в поместье. Мы с Хьюи оставим тебя. Мистер Грин, чье торжественно-злорадное настроение успело резко смениться по необъяснимым причинам, был искренне рад остаться наедине с собой и в спокойной обстановке приступить к намеченной работе. Лишь проводив взглядом две черные фигуры, исчезающие за холмом, он смог проникнуться удивительной атмосферой холодного, пустынного побережья, в своем просторе всецело подходящего под описание края света. Этот остров потусторонней безмятежности словно парил вдалеке от большой земли, храня в себе сюрреалистичное ощущение полета, сформированное причудливой архитектурой крутых скал, изножья которых исступленно ласкали ледяные волны. *** Вслед за глухим троекратным стуком по дереву скрип двери раздался не сразу, сперва с обратной стороны тоже постучали трижды. -Доброе утро, мистер Роджерс, я... На Джима из темного проема смотрел морщинистый старик с неопрятными седыми волосами до плеч. Его усталые серо-голубые глаза не выражали удивления, также следовало отметить, что, невзирая на необычные дробные татуировки на лице и руках, в целом вид этого пожилого человека совсем не выдавал в нем безумца. -Вы должно быть тот самый писатель. Да, мистер Грин, проходите, прошлой ночью Марвин известил меня в записке о вашем визите. Проходите, пожалуйста, и не сильно удивляйтесь моим странным привычкам. Гостя несколько изумил этот факт, переступая порог маяка, он решил оправдаться: -Очень жаль, что спровоцировал такого рода беспокойства, крайне рад... знакомству. Произнося последнюю часть фразы, писатель значительно замедлился, оглядев, наконец, пространство, в рамках которого ему довелось оказаться - вот оно то, о чем предупреждали обитатели поместья. Кругом не было и намека на порядок, в прихожей, которая также, по всей видимости, исполняла роль гостиной, царил хаос. Сотни предметов захламляли все возможные поверхности от пола до потолка, некоторые из них казались типичным мусором накопителя: посуда, макулатура, предметы одежды, но среди них пугающими силуэтами вклинивались неясного предназначения фигурки, амулеты, статуэтки самых разных размеров и характеров исполнения (некоторые из них и вовсе равнялись человеческому росту, занимали пространство подобно немым и недвижимым жильцам). Все образы были довольно реалистичны и легко узнаваемы, животные и люди беспомощно застыли в глине и дереве, наполняя помещение абсолютно неупорядоченной и беспокойной энергетикой. Старик, шаркая и периодически перешагивая через габаритный хлам, добрался до центра комнаты, освещенной единственным, но крупным и широко-распахнутым окном, сквозь которое виднелась поверхность моря. Он стал убирать безделицы со стульев, сиротливо стоявших поодаль от прочих предметов мебели, подставляя седые кудри пока неярким солнечным лучам. -Присаживайтесь, уважаемый, нас непременно ждет разговор, ведь я понимаю, что впрямь из тех, кто может оказаться вам интересен. Мистер Сильверстоун в кое-то веке прав. Вдруг Рон два раза клацнул языком, и лишь после этого устроился на свое место, жестом пригласив писателя усесться напротив. -Простите, сэр, мне неловко спрашивать, но почему вы сейчас сделали это? Спросил интервьюер, плохо сдерживая недоуменную улыбку. -Сложно объяснить, мистер Грин. С определенных пор я имею собственный распорядок действий, без которых уже не мыслю свое существование. Понимаете ли, моему не вполне здоровому рассудку кажется, будто так я могу обеспечить себе безопасность. Конкретно эти звуки я должен издавать, когда боюсь, что мои мысли может прочесть тот, о ком я веду речь, если не сделаю этого, то мне будет казаться, что тем или иным образом сплетни достигнут его ушей. Джим оторопел, в эту секунду ему подумалось, не стоит ли деликатно прервать беседу, если респондент проявляет бредовые наклонности. Видимо, вся его внешность кричала о смятении, и странный собеседник уловил этот сигнал. -Спешу заметить, разумом я понимаю, что это абсолютная глупость. Алан меня не услышит, ну а если бы этому суждено было случиться, то мои клацанья явно не в силах помешать. Тем не менее, нечто внутри побуждает меня сделать это, чтобы после не мучиться от приступов невыразимого зуда и тревоги. Давайте не будем зацикливаться на моих странностях и перейдем к сути. -Что ж, мистер Роджерс - начал Джим, извлекая из внутреннего кармана записную книжку - подобные приступы тревоги, а также, извините за прямоту, особого рода беспорядок в вашем жилище, уже многое говорят о достаточно настороженном отношением к жизни. Это все спровоцировала профессиональная деятельность? Насколько мне известно, вы были китобоем. Интервьюер приготовился фиксировать ответ, а старый смотритель и не думал заставлять его долго ждать. -Несомненно, корень всех своих несчастий я вижу в этой безумной деятельности, порой мне кажется, что от нее исказился весь мой мир. Понимаете ли, мы выходили на промысел еще затемно, всякий раз я думал о том, что на хлипком суденышке вторгаюсь в пределы холодного царства морского, чьи условия и чьи обитатели абсолютно враждебны людям. Все вокруг меня и прочих членов экипажа было бесконечно пропитано пугающим гигантизмом - бескрайнее небо, бездонные глубины, давлеющие тучи и грозные гребни волн, массивные спины древних китов. Опасность, к слову, была не иллюзорна, в среднем за год мы теряли троих из команды - стоит ли объяснять, в какую кошмарную западню я угодил. Мне было всего 17, когда у нас с покойной женой родился первенец, я обязан был кормить семью, а в этом захолустье, особенно в те годы, не приходилось выбирать род деятельности. Я отправлялся на охоту из крайней нужды, порой от страха не мог дышать и горько плакал, когда оставался один. Так шли годы, страх вовсе не ослабевал, он усиливался не только под гнетом ответственности, но и благодаря особенному фольклору китобоев, я был впечатлительным малым и принимал каждую сказку слишком близко к сердцу. -Не могли бы вы подробнее рассказать об этих историях? -Всех не упомнить, но самой страшной, фатальной для меня оказалась та, что рассказывала о вездесущем темном народце, запертом в мрачном потустороннем измерении и оттого страстно желающем нам, людям (по их мнению благоденствующим в нашем спокойном мире), мучительной смерти. Их практически нельзя увидеть, потому что, как бы точнее выразиться... они двухмерны, и покуда они держатся боком к смотрящему - невидимы. Однако иногда, на периферии зрения, мы можем уловить смутные размытые силуэты - то есть представители сего богомерзкого племени. Я стал ощущать их присутствие везде, мистер Грин. И единственным способом избавления, следуя поверьям, было изготовление копий тех существ или объектов, что ты хочешь уберечь. Мол ослепленные мраком и злобой тени не смогут отличить прообраз от макета, и, ежели захотят навредить, то в первую очередь уничтожат куклу. Особенно эффективными оберегами становятся те, что изготовлены с использованием волос, ногтей, обрывков личных вещей тех, о ком желаешь позаботиться. Уже много лет назад я стал осознавать безмерную глупость, исходящую от этих сказок, но... Многозначительное молчание лишний раз побудило Джима оглядеться - на самом деле, среди безумных фигур не было ни одной, которая диссонировала бы с островной флорой и фауной. Киты, птицы, собаки, бледнокожие скромно одетые люди. -Я не мог остановиться, если на пару часов побарывал в себе первобытный страх перед незримым народом, то спустя ничтожно малое время предавался безмерной тревоге. Я погружался все глубже в изучение защитных обрядов, но излюбленным и самым надежным стал ритуал изготовления кукол. -Вы не возражаете, если я поближе осмотрю некоторые из них? -Пожалуйста. Как видите, очень часто я отображал в фигурках свою добычу - не зря, ведь в те сезоны, когда по абсолютно объективным причинам сокращалось количество китов, мне чудилось, словно в том виновата моя лень и недостаточным усердием я открыл брешь в обороне, подпустил к бедным животным мерзких теней. Джим кивнул, оглядывая глиняные фигурки. Однако куда больше его интересовали человеческие мотивы в творчестве этого чудака. Маленькие, вязаные из соломы игрушки и ростовые куклы уживались в этих стенах, крупные фигуры были обшиты тканью, их анатомия казалась ужасно реалистичной - сколько же времени потратил чудак на то, чтобы настолько копийно их изготовить? У мистера Грина тотчас назрел душещипательный вопрос, который, по его мнению, должен был послужить кульминацией главы в его монографии и приоткрыть глаза читателей на несбыточность суеверий. -Рональд, у вас ведь была семья, так? -Конечно. -Полагаю, что среди обилия творений есть и изображения ваших близких? -Безусловно. - старик указал в сторону ростовой куклы в платье - В первую очередь я беспокоился об их благе. -Но, судя по всему, вы пережили их всех. -Что же вы еще хотите от меня услышать, Джим? В очередной раз повторяю, что считаю свое состояние граничащим с безумие