Он вжимался до побледнения костяшек пальцев в края подоконника, и ждал, когда Тони вернется из душа. Завывание ветра, его неприятный свист не помогал концентрироваться на мысли о том, что все это только нападки стихии.
— Ты в порядке?
Питер вздрогнул от неожиданности, поскольку никак не ожидал услышать голос Старка у себя за спиной и, более того, почувствовать прикосновение к своим обнаженным плечам. Он был без футболки, стоял в одних боксерах, так как готовился ко сну. В комнате было душно, поэтому спать в одежде было не самой лучшей идеей.
— Да, мистер Старк. Тони… — поправил он себя, подавив в себе неловкость. — Все хорошо, просто там так жутко и…
Лёгкие прикосновения действовали успокаивающе, мужчина прижался к его спине, приобнял, и все то, что происходило вовне, потеряло смысл, поблекло на фоне уверенных и дарящих спокойствие полуобнаженных объятий.
— К утру все стихнет.
Питер почувствовал, как в груди зарождалась забытая эмоция — привязанность вперемешку с доверием, — и понял, что от голоса Старка по телу бегут мурашки. Теплые и родные объятья, такие необходимые, пробуждали, как давно ушедшие в прошлое ощущения, так и новые, ещё неизвестные ему. Питер описал их как желание касаться и не отпускать.
— Пойдем, — произнес Тони и отстранился, приглашая Питера в постель.
Да, они снова собирались лечь в комнате парня, поскольку обилие запахов в спальне Старка не давало возможности задержаться там надолго. Как будто Тони специально оставил там сушиться проклеенные конструкции.
Все это вызывало чувство дежавю и навевало приятные воспоминания о дне, когда Тони признался ему во взаимности. Они снова легли рядом, только в этот раз тишина не накаляла воздух — мужчина сразу же дал понять, что спать они будут в обнимку, притянув Питера к себе.
Вдыхая легкий аромат шампуня, исходящий от парня, Тони думал о том, что, наконец, обрел тот покой, о котором давно мечтал. Питер не дрожал, ничего не боялся в его руках и все это — успокаивало, означало, что они перешли невидимую грань в отношениях.
Прижимаясь к практически обнаженному Старку, чувствуя, как пальцы мужчины вырисовывали символы на его животе, парень не хотел ни о чем думать, кроме того, что теперь он бесповоротно принадлежит ему. Он готов был находиться в этих объятьях сутками, ощущать прикосновения к коже и закрывать глаза от удовольствия, плывущего по телу. Кажется, Тони даже не понимал, что дарит ему необходимую ласку. Все это было так хорошо и правильно, что…
— Тони? — позвал его Питер, не высвобождаясь из объятий и не поворачивая голову к нему.
— М? — лениво отозвался мужчина, не прекращая осторожные касания.
— Я… готов, — коротко сообщил парень, надеясь на то, что Тони сам догадается, о чем идет речь. Ведь Старк сказал, что не тронет его до того момента, пока Питер сам не попросит. И вот, вроде как, этот момент настал.
Тони не стал отвечать. Сначала он не понял, о чем идет речь, после — придвинулся ближе, максимально сократив расстояние между ними, и прижался грудью к спине парня. Он хотел спросить, не будет ли тот жалеть о случившемся на утро, только что-то останавливало. Не хотелось провоцировать лишние размышления.
Питер почувствовал, как Тони невесомо касался губами его шеи и осознал, что отступление уже невозможно — мосты сожжены, бежать некуда. Да и к черту. Он хотел этого, он давно мечтал об этом, и бояться человека, который ни разу не причинил ему неудобств и боли было бессмысленно. Мужчина не нанесет увечий, не заставит делать то, что ему не понравится, не станет давить психологически, не принудит симулировать… Он идеален. И это чувство влюбленности захлестнуло с головой, отодвинув все ненужные мысли.
Ощущать прикосновения Тони было необходимо, словно в них — и текла жизнь. Слышать родное замедлившееся от предвкушения дыхание, самому забывать выдыхать от избытка эмоций, когда ладони Старка оглаживали бока, опускались ниже и сминали ягодицы.
Питер перевернулся на спину, чтобы видеть Тони, смотреть ему в потемневшие от желания глаза и сходить с ума от этого взгляда. Принимать его, как должное после всего, что было в его жизни. Он не сорвется, он не такой, как человек, который мучил, доводил до слез и оставлял брошенным. Нет, Старк другой. Парень коснулся его лица, провел кончиками пальцев по скуле, ощутив колючую щетину, и улыбнулся, притягивая мужчину к себе.
Поймать губы Тони своими, — доказать уверенность в своем решении через поцелуй — то, что нужно. Выдохнуть резко, когда Старк, проведя ладонью вниз по его телу, отодвинул резинку трусов и накрыл рукой вставший член, натянувший белую ткань боксеров. Распахнуть глаза от удивительно сладостного ощущения, захлестнувшего с головой, по всему телу разгоняющего приятную истому. Застонать от легкого движения вниз, обнажающего чувствительную головку, встречающуюся с мешающим бельем. Намекающе приподнять бедра, чтобы Тони избавил его от ненужного элемента одежды. Так правильно.
Старк наслаждался его отзывчивостью на ласки, и, обнажая его, открывая для себя, понимал, что это падение последнего хрупкого барьера между ними, — Питер не отступит, не станет избегать его прикосновений и взгляда. Все это — то, к чему они так долго шли, раздевая друг друга глазами каждый раз, когда засиживались в мастерской. Теперь реально. Не исчезнет.
Легкий румянец заливал его щеки и шею, парень стеснялся своего удовольствия, прикусывал костяшки пальцев, чтобы не стонать от движений руки на его члене, выгибался на постели, подстраиваясь под заданный Тони ритм, и наслаждался. Он впервые получал удовольствие сам, а не только доставлял его хозяину. Необходимость в прикосновениях завладела им, и Питер нехотя отстранился, поднимаясь на локте, притягивая Старка к себе и целуя, покусывая его губы, встречаясь с языком, мыча что-то несвязное через поцелуй и едва не хныча от прикосновений Тони.
Питер обнимал его, пальцами оглаживал напряженную спину, восхищаясь мышцами, спускался ладонью ниже, водил по линии позвоночника и ужасно хотел прижаться к нему. Избыток ощущений не затмевал недостатка поцелуев. Хотелось большего, и, в очередной раз обводя языком нижнюю губу Старка, парень позволил себе расположиться удобнее, оказаться на коленях, раздевая мужчину.
Тони понимал, что Питер готов принять его, готов наслаждаться им, отпустить все страхи и предвзятости, отстраниться от навязчивого прошлого, и теперь, он мог взять все в свои руки. И Старк сорвался, не в силах больше сдерживать себя. Желание, скопившееся за такой промежуток времени, вырвалось и затмило разум, оставив только одну безумную потребность доставлять и получать удовольствие…
***
После произошедшего Питер чувствовал себя так, словно, наконец, обрел свое место в этом неправильном и испорченном мире: лишние мысли и вопросы не посещали его голову и все, что будет в дальнейшем будущем, стало прозрачным и понятным. Жизнь, насыщенная приятными моментами, совместная работа в мастерской, сон в объятьях любимого человека и становление его, как равноправного значимого, — вот они, открывающиеся перспективы. Все станет хорошо, нормализуется, прошлое отпустит его, оставит след, но все равно отойдет на второй план, выдвинув на первый — отношения. Нормальные, адекватные, на равных, а не те, что были с прошлым хозяином.
Тони более сдержанно оценивал возможности, размышлял, как бы лучше поступить, чтобы Питер получил свое имя, а не оставался под вымышленным, как продвинуть парня в кругах и на что можно было рассчитывать после.
Засыпая, касаясь друг друга, они оба думали о том, что, наконец, счастье перестало петлять где-то рядом и все же поймало их в свою сеть. Их чувства были взаимны, а Тони все же удалось приручить этого дикого котенка, пугающегося любого вида ласки.
Гроза, шумящая за окном, утихла.