– И никакая это не птица. Подкова слетела. Видишь? И обратившись уже к лошади, сказала: – Ничего, милая, потерпи. Ведь не зима – лето. Довези нас как-нибудь.
Повозка покатилась дальше. И вдруг снова появилась птица. Взмахнула крыльям,
– За поворотом вы встретите пастушонка, там, на дороге, – проговорила она.
Девочка приподнялась, чтобы лучше видеть дорогу.
– Ты чего? – спросила мать.
– Когда въедем на горку, появится пастушок, – ответила она.
– Опять птицу слушаешь? Ничего, недолго ей тебя мучить.
Пастушок, действительно появился. Он промчался мимо них, крикнув на ходу: «Здоровьица вам!».
Мать, поджала губы, она всегда так делала, когда не знала, что ответить. Да и не о чем тут говорить. Спешить надо. И она сильнее обычного пришпорила лошадку. А птица покружила над повозкой и исчезла из виду из виду.
Старуха с клюкой встретила их у ворот, проворчала:
– Что ж вы так долго? Привязывайте лошадь, да в дом идите.
Мать рассказывала обо всем обстоятельно, пару раз даже заплакала, Девочка молчала. Лишних вопросов старуха не задавала, только согласно кивала. Когда мать закончила, задумчиво произнесла:
– Птица, значит?.. Я уже старая, так что обряд совершу единожды. Оставим здесь вашу птицу. Не летать ей больше.
Девочку посадили на осиновую чурку посреди комнаты. Старуха встала за её спиной. В правой руке она держала небольшой кусочек свинца. Шепча какие-то заклинания, она вращала свинец над макушкой девочки, затем над руками, ногами, животом, провела им вдоль спины – к затылку. Потом поплевала на свинец и, завернув его в лоскуток, вложила девочке в руки.
– Сиди, и читай молитвы, какие знаешь. Можешь и своими словами попросить у Создателя, чтобы освободил тебя от этой напасти.
Дочь пасечника осталась одна в комнате. Она всё глубже погружалась в молитву, и когда по щекам потекли слёзы, из стены вперевалку вышла птица.
– Хочешь, чтобы я исчезла? – спросила она и, не получив ответа, продолжила, – Я бы могла многому научить тебя. Людям нет до тебя дела. А ты меня видишь, потому что ты тоже птица, только не знаешь об этом.
Девочка крепко закрыла глаза и снова зашептала молитву. Обе женщины стояли в проёме дверей и видели огромную птицу, переминающуюся с ноги на ногу, и слышали каждое её слово.
– Теперь мы смотрим её глазами, – пояснила старуха и подошла к девочке. – Дай мне свинец, дочка. Пора приступать, а то солнце скоро пойдёт на закат.
Над полыхающим огнём свинец плавился, растекаясь по дну железного ковша, а потом его выливали в воду, что была в другом точно таком же ковше. Это действие совершалось над теменем девушки. Свинец, шипя, становился из жидкого снова твёрдым, приобретая диковинные формы. А старуха, покуда он лился, бормотала то ли молитвы, то ли заклинания. Потом извлекала металл из воды, вертела его в руках, качала головой и вновь отправляла на огонь. Обряд повторили семь раз. Наконец она извлекла свинец из воды и, перебрасывая его с руки на руку, чтобы не обжечься, положила на лоскут ткани.
– Всё, милая, нет больше твоей птицы. Вся она здесь, – сказала старуха и поднесла к лицу девочки отлитый из свинцы силуэт птицы.
Мать упала на колени и заплакала. Из всех произнесённых ею слов было понятно только:
– Как мы вам благодарны…
– Создателя благодарите, – ответила старая.
Солнце катилось к закату. Усаживаясь в повозку, мать вспомнила про подарки, что предназначались целительнице. И вновь рассыпаясь в благодарностях, вручила ей сахар, хлеб, козье молоко и мёд. Повозка тронулась. Старуха махала им в след, покуда их не разделил низкорослый кустарник. Когда солнце коснулось верхушек деревьев, она отправилась на окраину деревни, вырыла в песке неглубокую яму и положила туда лоскут, в который тщательно запеленала вылитую из свинца птицу.
История кончилась. Отец выключил магнитофон. Гости переглянулись, и Олег Павлович, мотнув головой, словно только проснулся, сказал:
– Надо перекурить.
– Конечно, – согласился отец. – Пепельница на балконе. А я пока чай заварю.
– Сынок, пойдём-ка со мной, – обратился он ко мне. – Поможешь посуду принести.
Мы вышли из комнаты, и я ощутил то же беспокойство, что испытывал в самом начале.
– Ты молодец, – сказал папа. – Сумел преодолеть волнение. Истинно мужское качество.