У партии профессора Дейвида не было ни пони, ни собачьих упряжек. Три человека волокли сани с полтонным грузом. Шли по морским льдам, рискуя, что шторм расколет белое поле и унесет на обломке в море. Одолевали горные хребты, разверзшиеся трещины, огромные сугробы, лабиринты ледяных глыб. Ледник, шириной меньше 40 километров, потребовал двухнедельной тяжкой борьбы. Другие два ледника, где встретились зияющие черные пропасти и завалы рыхлого снега, пришлось обойти. На плоскогорье Земли Виктории большая высота стесняла дыхание, пронизывающий ветер не давал двигаться. Исследователи жестоко страдали от холода, сказывалось и систематическое недоедание. На этом горном плато они провели много наблюдений и точно определили место Магнитного полюса.
Четырехмесячное путешествие Дейвида, Моусона и Маккея на расстоянии 2300 километров было не менее отважным, чем поход отряда Шеклтона к центру Антарктиды.
НЕЗАВЕРШЕННЫЙ МАРШРУТ
МЕСТЕ с Шеклтоном снаряжались в путь метеоролог Адамс, врач Маршалл и Фрэнк Уайлд, ведавший продовольствием и транспортом.
— Ни одного лишнего килограмма мы не возьмем, — сказал Шеклтон. — Запасы провизии рассчитаны на девяносто один день. Доктор Маршалл, пожалуйста, еще раз проверьте наше продовольствие… У каждого будет свой спальный мешок и пара белья, несменяемая, а в сильные морозы мы сможем надевать поверх нее вторую пару. Инструменты, приборы, блокноты и карандаши, сложенные в особом ящике, весят пятнадцать килограммов. Это поручается вам, Адамс… Все должно быть тщательно осмотрено и уложено: палатки, лыжи, снаряжение… Как наши пони, Уайлд?
— В хорошей форме.
— Мы двинемся двадцать девятого октября.
Отряд берет запас сухарей, сахара, пищевых концентратов, овсянки, чая, печенья, сыра, шоколада, соли, перца; взят и традиционный у полярных исследователей пеммикан, приготовленный из обезвоженного мяса, жиров и яиц. Суточный рацион человека — больше одного килограмма. Маньчжурские лошадки повезут свое «меню», главным образом маис. Когда пони выбьются из сил, они будут убиты; свежее мясо подкрепит путешественников.
Своим заместителем на зимовке Шеклтон назначает биолога Мёррея и оставляет ему письменную инструкцию: что надо сделать, если в намеченный срок не вернется отряд профессора Дейвида; какие задания поручаются Западной партии, в которую включены молодые Пристли и Брокльхёрст…
У Шеклтона нет мрачных мыслей о будущем, но все же он дает Мёррею точные указания «на случай невозвращения Южной партии»: «Самый крайний срок, до которого вы должны оставаться, — 10 марта 1909 года; если мы не вернемся к этому сроку, то, очевидно, с нами случилось несчастье».
К Южному полюсу! В неизведанные края! Тысяча четыреста километров туда и тысяча четыреста километров обратно…
Как только они вышли с зимовки, начались неприятности. Захромал пони Соке. Во время короткого привала, когда люди сидели на санях, Гризи ударил копытом по ноге метеоролога Адамса, кость почти обнажилась.
В первую неделю ноября пурга вынудила трое суток провести в палатках. Вспомогательная партия повернула к зимовке; в тот день полюсный отряд продвинулся на полтора километра.
Потом дела улучшились — ежедневно проходили 25–27 километров, но давались они нелегко. При густой облачности трещины ледника были невидимы. Маршалл, сопровождавший пони Гризи, удачно перебрался через незаметный провал почти двухметровой ширины. Заглянув вниз, Шеклтон увидел зияющую пропасть. Но и его подстерегала опасность. В подозрительном месте Шеклтон остановил своего Квэна секундой-двумя позже, чем следовало: сам он, лошадь и сани с продуктами уже находились в центре снежного моста, прикрывавшего трещину. Квэна отпрягли и тихонько перевели на другую сторону, осторожно вытянули и сани. Спустя час едва не угодил в пропасть пони Чайнамен, которого вел Адамс.
— Лишь по счастливой случайности не погибли Чайнамен, сухари, половина керосина, все кухонные принадлежности, — невесело заметил Шеклтон. — Еще немного, и нашему путешествию пришел бы конец…
Людей терзала снежная слепота. Сперва появлялся насморк, затем все вокруг расплывалось, предметы двоились в глазах, возникало ощущение, будто под веки попал песок. Защитные очки запотевали, а когда их снимали, белизна становилась нестерпимой. На лошадей надели предохраняющие козырьки.