Оставалась еще смутная вероятность, что толкачи не ждут его так скоро. Голлем сбросил скорость и стал медленно дрейфовать к древнему кораблю. Когда экраны его прояснились, он увидел, что в пузырях позади грузового шлюза помаргивают, перемещаясь, огни.
Его единственный шанс, если они не успели еще перетащить фаг на борт.
Вцепившись в рычаг демонтажного лазера, Голлем бросил патрульный катер прямо на главный шлюз «Рагнарёка». Лазерный луч веером прошелся по пузырям, срезав два основательных ломтя, прежде чем Голлему пришлось затормозить. Ударная волна от столкновения бросила его на панели управления. Стыковочные устройства сопрягались, и Голлем головой вперед рванулся в шлюз «Рагнарёка». Когда за ним начал закрываться внешний, он ударил по кнопке аварийного открытия внутренней камеры, отчего по всему кораблю завыли аварийные огни. Вот он уже внутри и, отталкиваясь от стен, несется вверх по шахте. Поверх воя сирен слышался еще и металлический лязг: фагеры бегом выбегали из грузового люка, чтобы спасти свои пузыри. Если он сможет добраться до мостика первым, внутрь их он уже не впустит.
Он извернулся, оттолкнувшись обеими ногами от труб, и пулей влетел на мостик, рука его тянулась к рычагу аварийного закрытия шлюзовых затворов. Им не пользовались десятилетия — Голлем едва не сломал запястье, дернув за рычаг и одновременно преодолевая силу инерции своего прыжка, и в награду услышал, как далеко внизу сладко заскрежетали рычаги и люки шлюзов.
Затем он повернулся к креслу пилота, где должна была сидеть Топанга, и увидел, что опоздал.
Да, в кресле-то она была, но обеим руками сжимала себе горло, и глаза у нее закатились. Позади кресла маячила худая безволосая фигура: фагер расслабленно облокотился о спинку кресла, а в кулаке у него была зажата скрученная из провода удавка, надетая на шею Топанге.
— Вот уж поистине героизм, инспектор, — ухмыльнулся толкач.
Долю секунды Голлем размышлял, неужто Лео не заметил нацеленного на него ручного лазера, но потом увидел, что Лео вдавил в бок Топанге сварочную горелку.
Чека безопасности была снята.
— Мировая, мальчик Голли? Клади пушку.
Не выйдет.
Минуту спустя Голлем послал лазер дрейфовать мимо руки локтя Лео. Фагер на это не купился.
— Открывай, — дернул в сторону рычага шлюза подбородком фагер, и Топанга издала клокочущее хныканье.
Стоит Голлему открыть шлюз, и игра закончена, раз и навсегда. Он застыл в невесомости, его напружиненное тело искало позади себя хоть что-то, от чего можно оттолкнуться.
Фагер толкач дернул за провод. Руки Топанги задергались вверх-вниз. Один ужасающий глаз уставился на Голлема. Искорка в нем. Топанга словно пыталась сказать «НЕТ».
— Ты ее убиваешь. А когда ее не станет, я оторву голову и выброшу тебя в мусоросборник.
— И чегой-то тебя так тянет убивать? — Фагер захихикал.
Внезапно дернув за провод, он перевернул Топангу вниз головой, так что ее ноги поплыли в сторону Голлема. Старая женщина немощно брыкалась. Безумие какое-то, но ее босые ноги были совсем девичьими.
— Открывай.
Когда Голлем не двинулся с места, рука фагера поднялась по грациозной дуге, распустились когтями пальцы. Арка пламени прорезала, прошла назад, прорезала снова, когда Топанга конвульсивно выгнулась. Одна девичья стопа отделилась и поплыла в сторону, таща за собой хвост капель. Голлем увидел указывающую прямо на него из почерневшей культи белую палочку. Топанга затихла.
— Еще много осталось, — хмыкнул толкач. — Вот уж действительно крутая старушка. Открывай.
— Отпусти ее. Отпусти ее. Я открою.
— Открывай давай. — Снова дернулась горелка.
Внезапно Топанга изогнулась, слабо скребя пах Лео.
Голова фагера на мгновение качнулась вниз.
Голлем нырнул ему под руку, выворачивая против инерции собственного движения руку толкача. Горелка, вырвавшись, понеслась по кабине, в то время как Голлем и фагер барахтались, ослепленные длинным балахоном Топанги. Фагер вытащил откуда-то нож, но не мог найти точку опоры. Голлем почувствовал, как сцепились у него на талии ноги толкача, и воспользовался этим, чтобы оттолкнуть подальше Топангу. Когда перед глазами у него прояснилось, он сдавил, прижимая к себе, фагера и начал решительно взимать проценты со стольких часов физзарядки.
Как раз в тот момент, когда он ощупью искал провод, чтобы связать им неподвижное уже тело, что-то врезало ему по затылку сразу за ухом, и свет погас.
Очнулся он под крики Топанги:
— Вал! Вал! Я их держу!
Она разве что не волосами цеплялась за консоль, а обеими руками наставила на него древнюю «молнию». Из дула сантиметрах в тридцати от его головы вился дымок.
— Топанга, это я… Голли. Очнись, астронавт, дай мне его связать.
— Где ты, Вал! — смеясь, прокричал девичий голос. — Я с’час прикончу этих гадских засранцев. Вал!
Валентин Орлов, ее муж, уже тридцать лет лежал в снегах Ганимеда.
— Вал занят, Топанга, — мягко произнес Голлем. Звуки, доносившиеся с обшивки, вовсе ему не нравились. — Вал послал меня помочь тебе. Положи пушку, космодевочка. Помоги мне связать этого подонка. Они пытаются украсть мой катер.
Теперь он вспомнил, что в спешке забыл закрыть шлюз.
Топанга смотрела на него в упор.
— И почему так часто встречаю я здесь твою рожу? — прокаркала она. — Зенки цвета немытой посуды…
Тут она потеряла сознание, и Голлем бросился в шахту, стремясь попасть в шлюз.
Его патрульный катер отчаливал. За ним на тросе плыла шлюпка торговцев фагом.
Он сел на мель на «Рагнарёке».
Ярость взметнула его назад на мостик. Он умудрился послать вслед толкачам слабую струйку лазерных лучей, но те стремительно набирали скорость. Бесполезно. Тогда он подтянул голову фагера так, чтобы она оказалась прямо над его коленом, потом с силой выбросил колено вверх и лишь затем взялся оснащать Топангу иглами внутривенного вливания, с трудом попадая в паутину старческих вен. Как, черт побери, эти клешни удержали пушку? Скрипя зубами, чтобы утишить восстание в желудке, он наложил покрывающий гель на ее ожоги. Уборку он завершил тем, что отбуксировал фагера и отрезанную стопу к шлюзу мусоросборника.
Держа одну руку на кнопке «пуск», он вдруг, хмурясь, замер. Не помешало бы выбить из Лео кое-какие сведения. Что это они затеяли в его секторе?
Тут в голове его прояснилось, и кулак вдавил «выбросить». Его сектор?
Если он попадет в руки Компании, то остаток жизни проведет с проводками в мозгах, отрабатывая этот патрульный катер. Это если ему повезет.
Не выйдет, бежать некуда. Космос принадлежит Компаниям. Он и впрямь теперь в двух тысячах световых лет от дома — на мертвом корабле.
Мертвом?
Голлем отбросил со лба жидкие волосы и усмехнулся. У «Рагнарёка» здоровая экосистема, уж об этом он позаботился. Никто, кроме фагеров, не знает о том, что корабль здесь, а уж против них он какое-то время тут продержится. Возможно, достаточно долго, чтобы проверить, можно ли извлечь какое-то горючее из этого дома с привидениями, не взбудоражив при этом весь сектор. Внезапно он от души и вслух рассмеялся. С его внутреннего взора глаз спал ржавый ставень, открывая доступ славе.
— Человек, человек! — пробормотал он и засунул голову в камеру регенерации, чтобы проверить, как обстоят дела на длинных рядах кювет с культурами, уходящих вдаль в свете вечногорящих ламп.
Минута ушла у него на то, чтобы понять, в чем дело.
Неудивительно, что торговцы фагом явились так быстро. Неудивительно, что он хохочет как последний дурак. Они всю камеру засеяли культурой фага. Не корабль, а фабрика. Первые кюветы созрели и вот-вот уже дадут споры, сам воздух был тягучим. Голлем вытащил кюветы, глотнув при этом чистейшего фага, и отправил созревшие кюветы в шлюз мусоросборника.
Потом заполз назад на поиски новых. На всех стадиях фотосинтезирующая водоросль начинала сбиваться в комья, сворачиваться в лишайникоподобный симбиот, называемый фагом. Ни одной чистой кюветы.
Еще несколько часов, и на «Рагнарёке» не останется воздуха.
Но им с Топангой будет уже все равно. Они к тому времени давно уже будут парить в просторах космоса, подохнув от передозняка.