— Разумеется, любая боль, в определенном смысле, имеет психическую природу. Ваша рука, сама по себе, не может ощутить боль. Ее ощущает только мозг. Но сам мозг не испытывает агонии в связи со сломанным пальцем. Он лишь фиксирует боль.
Грегсон смотрел в окно на Колизей, опасаясь, что эта дискуссия об «одержимых» закончится так же, как и та, которая велась на корабле.
Мак-Клеллан зевнул.
— Ну да ладно. Достаточно бесполезных разговоров. Я считаю, что нам никогда не удастся открыть причину «одержимости». Что привело в Рим агентов Комитета безопасности?
— Уэлдон Рэдклифф, — с вызовом ответил Грегсон. — И у меня есть ощущение, что вы знаете почему.
— Увы, знаю. Это что-то похожее на проблему невозможности передвижения горы к Магомету. Поскольку нет другого решения, «гора» находится здесь, внизу. — Он притронулся к какому-то кувшину, содержимое которого было закрыто пластиковой крышкой. — По крайней мере часть ее. А как дела с «одержимыми» в США?
— Плохо, — ответил Грегсон, при этом быстро отвернувшись к окну.
— Есть хоть какой-то прогресс в исследованиях?
— Никакого, будь все проклято! Мы все еще теряем девятьсот девяносто девять из тысячи. Если они не умирают от страха или боли, то начинают принимать наркотики или кончают жизнь самоубийством.
— Почему вы не воспользуетесь техническими новинками, чтобы держать больных в бессознательном состоянии?
— Вы не совсем понимаете проблему. Мало смысла держась их в таком состоянии в течение двух лет. Необходимо довести их до предела сознания, позволить им приходить в себя время от времени, а затем иммунизировать малыми дозами.
В это время в лабораторию вошел Уэлдон Рэдклифф и направился к Грегсону.
.— Вы можете подождать одну минуту? — спросил он и прошел дальше, к Мак-Клеллану.
Неожиданно он остановился и повернулся к обоим агентам. Это был крупный мужчина с сильно развитым торсом, энергичный и решительный. Хотя глаза его были очень живыми, морщины, прорезавшие жесткое лицо, делали его гораздо старше его пятидесяти лет.
— Я слышал, что над Средиземным морем вам пришлось пережить кое-что не совсем приятное?
— Обычные опасности, — рассеянно ответил Велфорд. — Лазерная пушка пятидесятого калибра. Мы потеряли часть крыла и один двигатель. Должно быть, вы заинтересованы в том, чтобы оснастить вооружением наш корабль, не так ли?
— Да, конечно. Переоснащение начнется завтра.
Лицо Грегсона стало суровым.
— Стало быть, это планомерные нападения на наши корабли?
— Боюсь, что да. — Рэдклифф опустил глаза вниз, словно разглядывая свои руки. — Нападения на наши корабли, иногда на наш персонал, даже на наши учреждения и объекты. Буквально вчера в Тегеране ракетами была разрушена атомная станция.
— Но кто? Почему?
— Нам известны некоторые подробности, — бесстрастно ответил директор. — Именно поэтому я вас и вызвал сюда. Произошло нечто, что расширяет круг задач Комитета безопасности. — Директор повернулся к Мак-Клеллану. — Вы продолжаете наблюдения?
Склонившись над микроскопом, исследователь кивнул головой, не поднимая глаз.
— Да, но надежды весьма призрачные. — Он выпрямился. — Я почти пришел к выводу, что происходит небольшое расширение гликоидной клетки.
— И что это значит?
— Дело в том, что клетки нервной системы находятся на стратегически важной анатомической позиции. Именно поэтому они становятся объектом атаки болезни. Клетки связаны между собой своего рода поддерживающей тканью, возможно, эктодермического происхождения, которая…
— Давайте без этой научной болтовни.
— Ладно. В мозгу эти клетки как бы обволакивают нейроны. Они повсюду. В случае расширения этих клеток их давление на нейроны увеличивается, что может вызвать любой тип галлюцинаций. Остается дать этому явлению имя.
— И что из этого?
— Возможно, что именно это расширение и является причиной «одержимости».
Лицо Рэдклиффа выражало сомнение.
— А может быть, наоборот: это результат болезни, а не ее причина?
— Доктор Эккарт именно так и думает. Он считает, что я теряю время на подобного рода исследования. Он говорит, что расширение недостаточно выражено. А что думаете вы?
— Я полностью доверяю Эккарту. И посоветовал бы вам прислушаться к нему.
Директор Комитета безопасности отвел Грегсона и Велфорда в другой конец комнаты и снял крышку с кувшина, который, по словам Мак-Клеллана, содержал причину вызова спецагентов в Рим.
Грегсон сразу же различил два сердца, погруженные в формальдегид.